По святым местам

– Это тебе прислал вон тот человек, – официант мотнул головой в сторону милиционера, – Он сказал: «Я вижу, что молодой человек кушает харчо и такой скучный, и вина у него нет. Отнеси ему вино с нашего стола».

Я посмотрел на милиционера, и он с улыбкой закивал мне головой.

В Тбилиси я пересел на другой автобус и поехал в Кахетию поклониться мощам святой равноапостольной Нины и навестить своего духовного отца – пустынника Харалампия. Пробыв там день, я к вечеру вернулся в Тбилиси. Было уже довольно поздно, и мне пришлось заночевать у знакомых осетин. Утром на трамвае быстро добрался до собора. Вокруг ходили, сидели в ожидании начала службы истинно русские люди. Я и раньше обращал внимание, что чем дальше от коммунистических центров, тем яснее, спокойнее и приятнее лица, тем проще и естественнее люди одеты, тем спокойнее их разговоры, и нет в них хмурой напряженности.

А собор-то какой благодатный, прямо как будто его перенесли из Шуи или Мурома. Эх, думаю, вот она, Русь-матушка!

Надо поспрашивать народ: где бы повидать владыку Зиновия?

Вижу, у церковной ограды стоит старый монашек, стоит и разговаривает со старушками в белых платочках. Пойду – расспрошу. Подхожу ближе: монашек сухой, старенький. Одет неважно: на голове поношенная скуфья, ряса серенькая потертая, на ногах лапти. Стоит, опирается обеими руками на посох.

Эх, думаю, какой-то пустынник с гор из бедного скита. Слушаю, перебивать неудобно. Разговор шел за жизнь. Старушка жаловалась, что зять пьет горькую и ее обижает. Старичок-монах наставлял ее, как приняться за дело, чтобы отвадить зятя от пристрастия к хмельному. Я дождался окончания разговора и обратился к монашку:

– Простите, Христа ради, где мне найти митрополита Зиновия?

Старичок посмотрел на меня ласково своими ясными добрыми глазами и тихо сказал:

– Митрополит Зиновий – это я.

Ну, я так чуть и не повалился от удивления!

– Владыко, это Вы?

Я видел наших ленинградских митрополитов в черных шелковых рясах, в белых клобуках, с алмазными крестами, с драгоценными посохами в руках, как их с почтением принимали из черной лакированной машины, вели под руки в храм со славой колокольного звона, через строй подобострастно склонившихся священников, а они милостиво, обеими руками, раздавали народу благословение. А тут бедный старенький монашек с посохом и в лаптях. Это был старец-святитель Зиновий – митрополит. Это про него сказал Патриарх Грузии Илия II: «Владыка Зиновий является великим святителем Православия, носителем Божественной благодати, и источающееся отсюда не земное, а небесное тепло, собирающее вокруг него столько духовенства, столько верующих…»

Юношей в 17 лет он пришел и был зачислен в Глинскую пустынь еще в 1912 году. Он смиренно трудился на самых тяжелых послушаниях. Однажды забредший в пустынь юродивый, взглянув на смиренного, перепачканного на огородных работах землей послушника, закричал: «Это – большой человек, я недостоин стоять около него, это – святитель, архиерей».

В 1914 году его призвали в армию, и он попал на самый тяжелый участок фронта, в Белоруссию, в Пинские болота. От постоянной сырости он заболел и был определен в конвойную роту.

В 1917 году он вернулся в монастырь и принял монашеский постриг в день Благовещения. В 1922 году после упразднения Глинской пустыни инок Зиновий уехал в Абхазию. Уже будучи иеромонахом, он был настоятелем храмов, а когда храмы закрыли, ушел в горы и стал пустынником. Но советские власти нашли и разогнали пустынников. О. Зиновий стал странствовать по греческим селениям, отрабатывая хлеб и ночлег.

В 1936 году отца Зиновия арестовали и отправили на строительство Беломоро-Балтийского канала, а потом переправляли из лагеря в лагерь. По возвращении в Грузию он прошел все степени церковной иерархии и дошел до степени митрополита Грузинской Патриархии.

Вот перед таким святителем стоял я, онемев, уставившись на лапти.

Старичок засмеялся тихим серебристым смехом.

– Что, лаптям удивляешься?! Нас, духовных, всех к старости ноги подводят. На службе, на молитве стоим долго, вот ноги-то и прохудились, болят. А в лаптях-то, ой как хорошо ногам-то. Я специально заказываю духовным детям своим. И везут мне лапоточки из России, с Украины, а здесь, в Иверских землях, лапти не знают. А у тебя, чадо, какое дело к митрополиту Зиновию?

– Я, Владыко, врач из Знаурского района, был у мощей святой равноапостольной Нины, останавливался в келье у пустынника старца Харалампия.

– А-а-а! Харлампушка, знаю, знаю Божьего человека. Жив еще?!

– Да, жив, – говорю, – Вам, Владыко, лицеземный поклон от него. Вот – свечи душистого цветочного воска, вот – банка меда с горных полян, вот – серебряный крест-мощевик, что хранился у него, оставлен батюшкой архимандритом Андроником с Глинской пустыни до времени.

– Ну, спаси Господь, прямо-таки дары волхвов. Крест приму, давай его сюда.

Владыка бережно взял крест и прижал его к губам.