По святым местам

И когда, наконец, Сталин, как бывший студент Духовной Семинарии, понял это и освободил Православную Церковь, вот тогда и сатанинские полчища покатились обратно на Запад. Все жалели ленинградцев. Даже казахский акын мусульманин Джамбул прислал в осажденный город свои чудные стихи: «Ленинградцы – дети мои». В это же время и мне под утро в тонком сне привиделось, как святая Нина предстоит перед Престолом Божиим на коленях и молит Господа пожалеть и помочь страдающим людям осажденного города одолеть врага и супостата. И при этом из ее глаз по щекам катились крупные, величиной с виноградину, как бы хрустальные слезы. Я это растолковал, что Божья Матерь дала послушание св. Нине быть споручницей этому осажденному городу.

Издревле на Руси было принято, что в день какого святого одержана победа над врагом, значит, этот святой и способствовал ей.

И посему жители Санкт-Петербурга, в знак Божией милости к ним и в знак признательности св. Нине за ее предстательство перед Господом, в каждом храме города на Неве должны иметь образ св. Нины с соответствующей надписью в память полного снятия блокады, чтобы потомки помнили и знали о наших скорбях и радостях. Ну, а если и храм созиждут в память св. равноапостольной Нины и всех мучеников блокады, то благо будет им и потомкам их.

По прошествии многих лет, когда я из Грузии вернулся в Санкт-Петербург и в один из дней пошел в часовню святой блаженной Ксении на молебен, а после зашел в Смоленский храм, увидел я там икону св. равноапостольной Нины с дарственной надписью в память снятия блокады. Исполнилось то, о чем говорил митрополит Зиновий. Но, к сожалению, исполнилось пожелание святителя пока только в одном храме Петербурга. В том благодатном храме, который строила по ночам своими ручками св. блаженная Ксения Петербургская.

Путешествие в Псково-Печерский монастырь

Это было в сытое блашсловенное время застоя, когда мы еще не знали ни мафии, ни рэкета, ни безработицы, когда не брезговали наклониться, чтобы поднять с земли весомую копейку, когда на прилавках грузно лежали полуметровые кругляки столь излюбленной народом дешевой докторской колбасы, а бутылки с хлебной очищенной не вредили тогда здоровью, если, конечно, в меру. А вступивший только что на престол генсек Горби уже вынашивал злую мыслю о перестройке и ускорении. Партия КПСС в это время как-то одряхлела, ожирела, протухла и лежала на боку в параличе, а народ бездумно и лениво отбывал повинность жизни, зачем-то строил дорогу в никуда, название которой звучало как удар по подвешенной рельсе. Еще шла какая-то странная и бесконечная война в Афганистане, откуда через всю страну неслись в поднебесье оцинкованные, наглухо запаянные гробы. И народ жил без Бога, без покаяния и как-то бездумно. Про что батюшка Иоанн Миронов сочинил стишок, который часто с сокрушением произносил с амвона:

Позабыли Бога, потеряли стыд,
А уж там дорога не к добру лежит.

А старухи по церквям, часто моргая и шамкая, говорили друг дружке: «И-и-и, милая, чтой-то будет, чтой-то будет, милая. И батюшка-то наш на проповеди-то толковал, что при дверях он, при дверях шершатай-то, уж грядет он, потому как во всемирном совете церквей уже засели бесы».

А на дворе стояло чудное лето, и на работу больше ходить не надо было, так как здоровье совсем хизнуло, даже пришлось в аптеке купить костыли, и посему собес назначил мне небольшой пенсион. И решил я тогда поехать в Псково-Печерский монастырь, чтобы беса своего, приставленного ко мне, попугать, душу грешную облегчить, от монахов святой премудрости услышать. Путь-то неблизкий, семь часов тряски на автобусе до Печор, но охота пуще неволи. И я двинулся в путь. К вечеру, истомленный и одуревший от духоты, жары и тряски, я вывалился из автобуса на автостанции, вдохнул сладостный печерский воздух и почувствовал себя как в Палестинах каких-то.