По святым местам

Расскажу еще один чудесный случай помощи в исполнении желания от Божией Матери и святой Нины, в коем по воле Божией пришлось участвовать и мне. В Князь-Владимирском соборе Петербурга, что находится на Петроградской стороне, однажды, в семидесятых годах, на Пасху – Святое Христово Воскресение – высокая, стройная, вся в черном, как монахиня, молодая девушка пожаловала мне освященное яичко. Я сидел в углу у печки с костылями в руках, и она, вероятно, приняла меня за убогого нищего. Я принял подарок, поблагодарил ее, поздравил с Великим Праздником, и мы познакомились. Я уже был далеко не молод и в Православии довольно давно, но степень духовного совершенства, глубина веры, богатство знания Священного Писания и отцов Церкви поразили меня в этой девушке. И мне, старому, было чему поучиться у нее и особенно стойкости в вере и верности догматам Православия. Вообще, она была необыкновенно одаренной. Ей легко давались языки: церковно-славянский, греческий, древнееврейский, а английский она знала великолепно. Языки она изучала для того, чтобы в подлиннике читать Ветхий и Новый Завет. Она имела редкий апостольский дар различения духов, видела в темноте и слышала через стены. Ее звали Катя. Эта Екатерина-премудрая постоянно постилась, чтобы быть готовой всегда принять Причастие на случай смерти, и сколько я ее знал, Катя всегда была в глубоком покаянном настрое. Ее духовный отец архимандрит Кирилл Начис, к которому она каждый месяц ездила в Мариенбург в Покровскую церковь, почему-то считал Катю юродивой и велел ей сидеть дома и клеить коробочки. Дома она не сидела, но из послушания по ночам коробочки клеила, и когда она покинула наш город, в комнате ее в углу осталась целая гора этих коробочек. Как она жила раньше – не знаю, но лицо ее светилось как-то изнутри, весь ее облик был иконный – одухотворенный лик и прекрасные кисти рук с длинными ровными пальцами. Она беззаветно любила Божию Матерь, собирала все Ее иконы, и сама, украшаясь этой любовью, становилась похожей на Нее. С утра до вечера она обитала в Князь-Владимирском соборе. Себе на хлеб она зарабатывала тем, что брала на дом английские технические переводы. Часто в ночь она выходила из дома и искала на улицах молодых, пьяных, подгулявших девиц. Приводила их к себе, отмывала в ванной, протрезвляла крепким кофе и затем наставляла в Законе Божием, читала им святое Евангелие и вела их к покаянию. Катины одежные шкафы были пусты. Свою одежду она раздала нищим, а сама и летом, и зимой ходила в темных легких одеждах.

В то далекое, еще спокойное время почти каждое лето я уезжал в Грузию к абхазским старцам-пустынникам и в Кахетию к цельбоносным мощам святой равноапостольной Нины, просветительницы Грузии.

В один из моих отъездов Катя дала мне письмо к святой Нине. Вручая письмо, она сказала, что я могу прочитать его. Письмо было удивительное и содержало просьбу ко святой Нине, чтобы она умолила Божию Матерь помочь ей – Кате – оказаться на Святой Земле во Иерусалиме. Идея по тем временам фантастическая и неосуществимая – так как железный занавес отделял Россию от внешнего мира. Но велика была вера у Катерины-премудрой, и было Кате по вере ее. Еще в письме, по своему смирению, она просила Божию Матерь, чтобы ей, самой последней из людей, войти в Царствие Небесное. Что я на это мог тогда сказать Кате?

Я посмотрел в ее чистые кроткие глаза и ничего не сказал. Ей, вероятно, было виднее.