По тонкому льду. Вдовы носят траур. Не вся трава зелёная

— Я советую Колхауну, как поступить. Он может взять защиту на себя. Делайте как я вам говорю, Колхаун, и мы спокойно вернемся домой.

Колхаун колебался.

Дверь судейской комнаты открылась, и судья Полк вошел в зал суда. Судебный пристав объявил о начале заседания.

— Итак, — начал судья Полк. — Слушается дело: «Народ штата против Колхауна». Слово имеет защита.

— Увольте его, — прошептал я Колхауну. — Сейчас же!

Колхаун вдруг решился. Он встал с места и сказал:

— Ваша честь, я хочу защищать себя сам.

Судья Полк был поражен. Робертс резко повернулся и посмотрел на нас так, будто мы все лишились разума.

— Вы желаете отстранить от дела своего адвоката? — спросил судья.

Ньюберри схватил свой портфель:

— Меня не нужно отстранять. Я сам отказываюсь вести это дело.

— Одну минуту, — вмешался судья Полк. — Вы не можете отказаться без согласия суда.

Ньюберри заколебался, а потом сказал:

— Я не хочу далее иметь дело с этим клиентом. Мне не нужен ни он, ни его самонадеянный частный детектив.

— Успокойтесь, — призвал судья Полк. — Мистер Колхаун, будьте добры, объяснитесь.

— Я намерен выдвинуть аргументы защиты и хочу сделать это самостоятельно, — объявил Колхаун.

— Вы хотите отстранить адвоката?

— Я хочу его отстранить.

Судья Полк посмотрел на Ньюберри:

— Вы хотите выйти из дела?

— Я выхожу из дела. Я уже вышел. Я действительно выхожу. Я больше не хочу иметь с этим ничего общего.

Судья Полк вздохнул:

— Итак, согласно установленному порядку, подсудимый будет сам защищать себя propia persona. А теперь, мистер Колхаун, вы желаете вызвать свидетеля?

— Вызовите Колберна Хейла, — шепнул я.

Колхаун взглянул на меня, а потом на спину выходящего из зала суда Ньюберри.

— В качестве первого свидетеля я вызываю Колберна Хейла, — сказал Колхаун.

Пока Колберн Хейл ковылял к свидетельскому месту и поднимал для присяги правую руку, демонстрируя при этом непереносимое страдание, Колхаун прошептал в мою сторону:

— Черт побери, о чем мне его спрашивать?

— Садитесь рядом со мной, — скомандовал я. — И задавайте вопросы в таком виде, как я буду их диктовать.

Пока судебный пристав записывал фамилию, адрес и занятие Хейла, я прошептал Колхауну:

— Вы должны формулировать вопросы кратко и всячески вызывать его на разговор. Прежде всего спросите, видел ли он когда-нибудь оружие, занесенное в протокол как вещественное доказательство «Б». Пусть дадут его свидетелю в руки. Спросите, видел ли он его когда-нибудь, а если он ответит утвердительно, спросите, когда это было в последний раз. Заставьте его говорить.

Колхаун держался неловко, как человек, в первый раз вставший на водные лыжи. Он неуклюже повернулся к приставу и сказал:

— Пожалуйста, покажите этому свидетелю револьвер, а я хочу задать ему вопрос: доводилось ли ему когда-либо раньше видеть это оружие?

— С какой целью вы задаете вопрос? — спросил судья Полк.

Колхаун метнул на меня взгляд.

— Мы хотим выяснить, — подсказал я ему, — как оружие очутилось в поле люцерны.

Колхаун повторил мою фразу суду.

— Хорошо, — сказал судья. — Мне кажется, это законное требование, поскольку обвинение также заостряло внимание на этом вопросе. Пусть свидетель отвечает.

— Я видел это оружие раньше, — сказал Хейл.

— Где? Как? Когда? Находилось ли оно у него? Когда его у него не стало? — подсказывал я Колхауну.

— Когда вы видели его?

— Я видел его… Полагаю, примерно семнадцатого числа.

— Как оно к вам попало?

— Мне дала его Нэннси Бивер. Она сказала мне, что…

— Одну минуту, — перебил Робертс. — Мы протестуем против изложения любого разговора, состоявшегося между свидетелем и Нэннси Бивер.

— Протест принят, — сказал Полк.

— Когда вы в последний раз видели оружие? — спросил Колхаун.

— Я потерял его вечером девятнадцатого числа.

— Как вы его потеряли?

— Пагги выхватил его у меня.

Колхаун опять посмотрел на меня.

— Кто такой Пагги? — прошептал я.

— Кто такой Пагги? — спросил Колхаун. — Расскажите все, что вам известно.

Хейл начал рассказывать:

— Я выслеживал группу контрабандистов, которая перевозила наркотики. У меня при себе был револьвер. Я ехал за ними от Сан-Фелипе. Мне казалось, я поступал разумно. Но я не знал, что за мной, в свою очередь, шла машина с бандитами. Когда мы почти доехали до поворота на Ла-Пуэрту, вторая машина прижала меня к обочине. Пикап тоже остановился. Очевидно, водитель машины, преследовавшей меня, был боксером, потому что его называли «Пагги». Он несколько раз ударил меня. Я вытащил револьвер, но водитель пикапа — полагаю, это был Эдди Саттон — уже держал меня на мушке. Он скомандовал: «Подними руки, а то твои мозги разлетятся по всей машине».

Я слегка подтолкнул локтем Колхауна:

— Скажите, пусть продолжает.

— Продолжайте, — сказал Колхаун.

Я прошептал Колхауну:

— Каждый раз, как он замолчит, вы говорите одно только слово: «Продолжайте».

Колхаун кивнул.

— Да, они отделали меня как следует. Подбили глаз, разбили нос и губу. У меня была вся рубашка в крови, и я весь был как отбивная.

— Продолжайте, — сказал Колхаун.