По тонкому льду. Вдовы носят траур. Не вся трава зелёная

Мы позавтракали. Потом пошли к океану. Плавали. Валялись на солнце. Наняли моторную лодку, покатались по заливу, выскочили в открытое море. Вернувшись на берег, отправились в дальнюю прогулку вдоль по пляжу. Пошли к огромным, наметенным ветром из теплого белого песка дюнам. Дюны соблазняли прогретыми солнечными склонами и затененными ровными площадками на дне впадин. В одной из них мы укрылись от ветра. Растянулись на песке. Лоис положила голову мне на грудь, обняла меня и тут же заснула, тихо и доверчиво, как ребенок. Скоро и меня сморил сон. Проснулся я от того, что она изменила позу.

Открыв глаза, я увидел, что она наклонилась над моим лицом. Казалось, она тщательно изучает его. Но в то же время на ее губах блуждала легкая нежная улыбка. А на глазах навернулись слезы.

— Что случилось? — удивленно спросил я.

— Ничего особенного, — прошептала она. — Если не считать того, что я…

— Но ты же плачешь?

— Угу.

— Почему?

— Я очень счастлива. Я счастлива, что нашла тебя. Но мне грустно, что я не нашла тебя раньше. И — очень тревожусь…

— О чем?

— До тех пор, пока никто не знает, какие показания я могу дать по делу об этом убийстве, пока я имею возможность под присягой сообщить, что ты не выходил из кабины номер тринадцать, а только коснулся спиной занавески, уступая мне дорогу, — до тех пор никто не осмелится предъявить тебе обвинение в убийстве. Потому что они будут бояться, как бы мои показания не ударили по ним самим. Но если бы… Ну, скажем, если бы они узнали, что меня не существует как свидетеля… Тогда у них были бы развязаны руки. Ты не знаешь, как работает полиция. Как они промывают мозги свидетелям. Как находят «удобных» свидетелей. И таких, кто во что бы то ни стало хочет быть «удобным» для полиции. Тогда дело могло бы повернуться для тебя скверно.

— Все равно они не смогли бы доказать мою вину, — постарался я ее успокоить. — Слишком много неувязок и поводов для сомнений. Конечно, они могут сфабриковать дело, которое позволит арестовать меня. Но это самое большое, что они могут сделать.

— Не обманывай себя, Дональд! Если бы у тебя не было такого свидетеля, как я… — Она улыбнулась мне нежно и лукаво. — Я страховой полис твоей жизни. Помни об этом.

Я кивнул, подтверждая, что она является моей страховкой. Она поцеловала меня в губы долгим, неотрывным поцелуем. Потом чуть-чуть отвела голову и пристально посмотрела мне в глаза.

— Поэтому береги меня. Заботься обо мне получше, — шаловливо сказала она.

Только когда солнце начало клониться к закату, мы вернулись в город и пошли обедать. В ресторане она спросила:

— Ты остаешься?

По существу, ее слова были больше похожи на приглашение, чем на вопрос. Я отрицательно покачал головой. По ее лицу пробежало быстрое облако разочарования. Я поспешил объяснить ей причины, делающие мой отъезд необходимым:

— Я ведь приехал сюда только по делу. Теперь никто не сможет обвинить нас в том, что мы скрываемся от правосудия. Если даже никто не заметил моего приезда к тебе, я возьму с собой регистрационную карточку твоего мотеля и счет за номер, которые будут служить доказательством того, что я приезжал сюда открыто, приезжал, чтобы собрать сведения у важного свидетеля.

— Кроме того, — добавила она, — это объясняет мое исчезновение из города. Просто ты принял меры к тому, чтобы с важным свидетелем ничего не случилось и он мог беспрепятственно дать показания на суде.

— Ну конечно! — засмеялся я.

— Так, может быть, ты уедешь завтра утром? — тут же предложила она.

— Вряд ли это было бы правильным. Мне лучше уехать, пока там не успели поднять большой шум.

— Ладно, — сказала она с тяжелым вздохом. Но тут же весело улыбнулась: — Тебе лучше знать, как следует поступать.

Мы попрощались. Ее прощальный поцелуй был нежным и долгим.

Меня поймали почти сразу же после того, как я пересек границу. Первый же дорожный полицейский патруль остановил мою машину.

— Нам приказано задержать машину с вашим номером, — сказал полицейский офицер. — Предъявите ваши права!

Он взял мои водительские права, приказал мне ждать и направился к телефонной будке. Вернулся он только минут через десять.

— Куда вы едете, мистер Лэм? — спросил он.

— Домой. В Лос-Анджелес.

— Откуда?

— Из Мексики.

— Откуда именно?

— Из Энсенады.

— С какой целью вы туда ездили?

— Опрашивал свидетеля по уголовному делу.

— Какому делу?

— Делу, расследованием которого я в настоящее время занимаюсь.

— Вам следовало бы более откровенно отвечать на вопросы полиции, — строго сказал офицер. — Это избавило бы вас от лишних неприятностей.

— Это принесло бы мне лишние неприятности, — не согласился я с ним. — Я плачу свидетелям за информацию вовсе не для того, чтобы разглашать ее.

— Вы — частный детектив?

— Вы видели мои документы.

— Когда вы пересекли границу Мексики?

— Сегодня рано утром.

— В какое время?

— На рассвете.

— Мы искали вас по всем дорогам. Вы собирались сбежать?

— Если бы я хотел сбежать, я бы не стал возвращаться. Вы можете упомянуть о моем ответе на ваш вопрос в своем рапорте.

Он о чем-то задумался. Потом принял решение: