По тропам волшебных лесов

Девушка ступала тяжело, но при этом всем телом она ощущала, как с каждым шагом в ней прибавлялось странной, неведомой дотоле уверенности. Как рвались незримые нити, связывавшие ее с родной деревней, с приземистыми домами, пыльными дорогами и с людьми, что так и остались для нее чужими. И, хотя сердце отзывалось в груди Хейты мучительной болью, дышать ей постепенно делалось все легче и легче.

Неожиданно, с ветки гибкой осины сорвалась хохлатая черногрудая сойка. Пронзительно вскрикнув, она пронеслась над головами Хейты и Тэша, и ярко-синей стрелой исчезла в ночи.

Когда площадь осталась далеко за спиной, Хейта, наконец, задышала ровнее и отпустила ладошку Тэша.

– Тебя дома как долго не было? – спросила она.

– Как с утра ушел, так и все, – нехотя отозвался тот.

– А Ройх что же? – изумилась девушка.

– Да обхитрил я его, – отозвался Тэш. – Сказал, что на колючку наступил и больно идти. Он спину и подставил, чтоб довести. А я его усыпил.

Хейта покачала головой.

– Лисоволки чувствуют ложь. Он бы ни за что не поверил.

– Знаю, – уныло протянул Тэш. – Потому я взаправду и наступил. Нога до сих пор ноет немного.

Девушка воззрилась на него в негодовании.

– Ну, бесстыжий! – и тут же схватилась за голову. – Пастыри, наверно, уже весь лес на уши подняли! Надо ноги в руки – и туда!

Они ускорили шаг. Вскоре из-за угла вывернул обветшалый дом Хейты. Маленькие окна неярко светились, из отверстия в крыше валил черный дым. Девушка замешкалась. Дед, вестимо, опять что-то мастерил. И, конечно, мерз. Он все время мерз последнее время. Сердце в девичьей груди отозвалось острой тянущей болью.

Она подалась вперед: «Зайти попрощаться? Но времени в обрез. А двумя словами тут не обойдешься. Да и дед упрямый, возьмет и не пустит за порог, – она трудно вздохнула, – Нет, нельзя заходить».

Слезы сами навернулись на глаза.

– Прости, дедушка, – горько прошептала Хейта и вновь ускорила шаг.

Привратник Бэрх, против своего обыкновения, не спал. А, завидев их, тотчас поспешил навстречу.

– Что там стряслось? – полюбопытствовал он. – На праздниках всегда шумят. Но нынче совсем уж странно. И что это были за вспышки?

Хейта не ответила. Лишь прильнула к широкой груди старика. Тот отстранил ее, с тревогой в глаза заглянул. Что он там прочел и как, – одним звездам было известно, однако, сразу смекнул, как примерно обстояли дела.

– Выжили-таки?

Девушка молча кивнула. Бэрх с сожалением покачал головой, вновь притянул ее к себе, бережно потрепал по волосам.

– Да ты не горюй. Было б из-за кого горевать.

Хейта лишь кисло улыбнулась в ответ.

– В лес уйдешь? – ласково спросил он.

– Пока в лес, – ответила Хейта, отстранившись. – Надо друга моего проводить. А дальше не знаю.

Привратник перевел взгляд на притихшего Тэша. Сдвинул седые брови.

– Он из этих… лесных?

– Он – пастырь, – ответила Хейта, не видя больше смысла таиться. – А еще – мой друг и названый брат. Он там набедокурил по глупости, на площади. Но зла никому не желал, – она тяжко вздохнула. – Просто так вышло.

Бэрх понимающе закивал и осторожно приблизился к Тэшу. Тот мигом насторожился. Привратник глядел на него пытливо, как видно, не в силах поверить собственным глазам. Неожиданно, морщинистые губы его сложились в улыбку.

– Меня, стало быть, зовут Бэрх, – он протянул Тэшу заскорузлую руку.

Пастырь смерил его недоверчивым взором, но руку все-таки пожал.

– Тэш.

– Друг Хейты – мой друг, – тепло добавил Бэрх.

Заслышав это, пасмурный Тэш просто просиял. Хейта тепло улыбнулась.

– Мы бы задержались, – промолвила она, – но нам надо спешить.

Бэрх понимающе кивнул.

– Ступайте, задерживать не стану.

Хейта обняла его на прощанье и потянула Тэша за рукав. Тот нехотя потопал за ней следом, помахав привратнику узластой ручонкой. Выскользнув за ворота, девушка и пастырь спешно двинулись лугом к Заповедному лесу. А Бэрх еще долго глядел им вслед, не переставая тихо дивиться себе под нос.

– Пастырь. Настоящий! Из самого леса. Чудеса, да и только!

III

Еще издали Хейта и Тэш приметили, что проход под древесной аркой слабо светился. Когда они приблизились, подле дерева выткался чей-то темный силуэт. Над ним мерно покачивался волшебный фонарик.

Внезапно неизвестный выступил вперед. На вытянутом остроносом лице горели такие же острые жемчужные глаза. Высокий лоб обрамляли тяжелые темно-лиловые волосы, а крупные губы сложились в недоброй усмешке.

Хейта внутренне поежилась. Пастыря этого звали Кхош и Тэшу он приходился братом. Его растением-покровителем был безвременник. В провалах высоких скул залегли длинные тени этих смертоносных цветов. Дерзкий и молодой, Кхош успел застать Кровавую войну. И с тех пор он возненавидел Фэй-Чар всем своим существом.

– Тебе что, жить надоело? – шагнул он к Тэшу, не удостоив Хейты даже и взгляда. – Потащился в людскую деревню. Там мать с отцом чуть разума не лишились! Шарши места себе не находит. Эйша выплакала все глаза. Чем ты думал?!

Тэш молчал, не смея поднять глаз, точно к месту примерз.

– Что ты натворил, отвечай?! – теряя терпение, воскликнул Кхош.

– Он видения хотел показать, – пояснила Хейта. – Не все вышло гладко и…