По ту сторону

Роберт не заходил: или был занят, или просто не хотел. А, может, стеснялся? Да, нет же, с какой стати! Он – капитан, «второй после Бога», я – пленница с сомнительным прошлым и весьма неопределённым будущем. И всё-таки, я заметила: кэп чуть-чуть робел, находясь со мной наедине. Чувствовал, подсознательно, моё интеллектуальное превосходство? Очень может быть. Ведь я «мудрее» на четыре столетия!

Мудрее не значит умнее. Сижу вот, пытаюсь влезть в психологию человека другой эпохи, меряя на свой аршин. Здесь всё иное: нравы, обычаи, понятия о добре и зле, другое воспитание, наконец. Мне бы с собой разобраться…

– Сэр, мы на траверсе маяка Нор.

Я всё же высунула нос на палубу и услышала доклад вахтенного.

«Святой Эдмунд» подошёл к устью Темзы.

Вот и Англия. К ночи мы отшвартовались в лондонском порту.

Исполнилась моя давняя мечта: посетить столицу Соединённого Королевства. Но и в кошмарном сне не могло присниться, что попаду сюда в тысяча пятьсот восемьдесят третьем году от Рождества Христова.

Пока поднимались по Темзе, экипаж лихорадило – морякам не терпелось сойти на родной берег и поскорее промотать деньги, заработанные каторжным трудом. В мыслях эти люди были, наверняка, в портовых тавернах, где виски и эль, доступные женщины, шум и гам, пьяная кутерьма – кабацкое веселье. Нетерпение читалось на их лицах, в блеске глаз, в нарочито громких восклицаниях и смешках, в солёных шутках – в ожидании праздника, которое всегда лучше самого праздника.

Пока причаливали и швартовались, совсем стемнело, жизнь в порту замерла, только где-то далеко светились редкие разрозненные огоньки. Возможно, то были не закрывающиеся на ночь злачные заведения, которые так манили наших моряков. Но капитан не разрешил сход на берег до утра, когда на судно прибудут портовые чиновники, и будут соблюдены необходимые формальности.

Моряки ворчали, но нарушить приказ не осмеливались: строгая дисциплина сдерживала самых нетерпеливых.

А меня перспектива оказаться на берегу пугала. Как поступят английские судьи? Не упекут ли в каталажку, а то и прямиком на виселицу отправят, с них станется. Обвинят в пособничестве пиратам и… С другой стороны, надоело пребывать в «подвешенном состоянии», определённости хотелось, ибо мучительнее всего ждать неизвестно чего.

Утром я получила возможность взглянуть на Лондон, точнее, на кусочек порта. Причал, складские помещения и лес мачт вокруг. Плюс пасмурная погода, осточертевший моросящий дождь, и тёмная, пахнущая тиной, вода внизу – не слишком привлекательная картина.

На борт поднялись представители портового начальства, проследовали в капитанскую каюту. Минут через сорок откланялись, и команда получила, наконец-то, разрешение покинуть судно. Под радостное «йо-хо-хо» и стук башмаков по сходням матросы быстро перекочевали на сушу, где их ожидали немудрёные развлечения: выпивка, продажная любовь, иногда – драки и поножовщина. Впрочем, может, у кого-то из них в Лондоне были семьи, ждущие возвращения с моря мужей, братьев, сыновей.

Про меня на время забыли.

Когда улеглась кутерьма, и на судне осталось не более десятка человек, ко мне в каюту вошёл чиф.

– Мэм, вам велено не покидать каюты. Капитан сейчас на берегу и будет после полудня. Он просил передать: у него к вам важное дело.

Вот как. У Роберта для меня есть новости? Похоже на то.

Хорошие или плохие? Последнее наиболее вероятно. Я сидела, сцепив пальцы замком; закрыла глаза.

И, – давай себя накручивать. Видение качающейся на ветру петли всплыло в памяти, оледенило душу.

Я стала молиться.

Помогло, но ненадолго.

Господи, какие испытания мне ещё уготованы?!

Заставила себя поесть, хотя кусок не лез в горло.

«Я сильная, им меня не одолеть», – повторяла мысленно, настраиваясь на борьбу. Кому «им» – не знаю толком, как и того, что за борьба предстоит. А может, обойдётся?

Часа в два пополудни появился капитан. И с порога огорошил:

– Будьте моей женой, Жанна!

От неожиданности я прикусила язык, и сидела глупо моргая.

– Вы согласны? Поторопитесь, у нас мало времени.

– Роберт, это так неожиданно, я право…

– Жанна, вас должны арестовать! Супругу же капитана Хоума трогать не станут. Я всё уладил… Так вы согласны, или нет?

– Согласна, – пролепетала я сдавленным от волнения голосом. Бог ты мой, неужели это взаправду?! Или сплю?

Роберт не дал мне времени даже на то, чтобы привести себя в порядок: попробовать причёску сделать, хотя бы. Взял за руку и повёл к сходням.

Вахтенный офицер на палубе отсалютовал нам – видимо, капитан предупредил его, что намерен нынче обвенчаться с пленницей из Московии.

Неподалёку от места швартовки «Эдмунда» находилась небольшая часовня. Туда мы и вошли, держась по-детски за руки, прямо по лужам, под моросящим дождём. Капитан в парадном облачении, я в своём единственном простеньком платье и дурацком чепчике. Ни тебе белого подвенечного платья и фаты, как грезилось когда-то, ни цветов и шампанского, ни марша Мендельсона и толпы гостей…

Пастор, низенький сухой старичок, принял от Роберта плату за совершение таинства венчания, сделал запись в церковной книге и приступил к выполнению обряда.