По ту сторону

- Сегодня-то вам не дойти по такому снегу. Ночевать придется.

- А вы как же? Со станции идете?

- Нет, я так...

Они помолчали. Встречный снял шапку и отряхнул ее от снега, обнажив лысеющую голову.

- Помогите мне, молодые люди, - сказал он внезапно. - Я вам, может быть, заплачу. Шутя заработаете по полтиннику на брата и человека выручите. Такой выдающийся случай - лошади у меня понесли, накажи их бог.

- Отчего же они понесли?

- Шут их знает, что с ними сделалось. Должно быть, зверя испугались. А может, и не зверя, так чего-нибудь. Лошадь - животное пугливое, ручное, ей чего-нибудь взбредет в голову, она и пошла скакать. Лес - она в лес бежит. Вода - она в воду полезет. От страху.

Матвеев смотрел на него с сомнением.

- Ну что ж - лошадей искать? Они, может быть, за десять верст убежали.

- Зачем их искать, - лошади тут. Да вы подите, посмотрите сами, это недалеко. Сначала как бросятся в сторону, да все по пням, по кочкам, а потом выехали на линию и ухнули в ров. Сани перевернули, товар вывалили. Я вам заплачу, пожалуйста, не беспокойтесь. Я такой человек, что если скажу, - это как отрезано.

Матвеев взглянул на Безайса.

- Ну как?

- Пойдем посмотрим.

Они прошли несколько саженей и увидели лошадей. Под откосом лежали на взрытом снегу широкие, обшитые рогожей сани. Боком, наступив на вожжи и провалившись в снег почти по брюхо, стояли две лошади. Одна повернула голову и равнодушно смотрела на людей немигающими глазами. На снегу в беспорядке валялись большие, перетянутые веревкой тюки, широкая овчинная шуба и пустая бутылка из-под молока.

- Ну, и что надо с этим делать? - угрюмо спросил Матвеев.

Дорога шла по той стороне насыпи, за лесом. Надо было выпрячь лошадей, перетащить сани через насыпь и перенести груз.

- Уж вы, пожалуйста, помогите, - просил он.

Матвеев сел на рельс и закурил. В левом ботинке вылез гвоздь, и Матвеев растер себе большой палец. Он мысленно поклялся, что больше не пойдет пешком - пятнадцать верст! - и теперь смотрел на встречного, как на свою добычу. Глупо было выпускать его из рук.

- Может быть, мы и поможем, - сказал он осторожно. - Куда вы едете?

- В Хабаровск.

- Так. Довезите нас до следующей станции, и мы вытащим ваше барахло.

- Не могу. Всей бы душой, но не могу.

- Почему?

- Если б я по своей воле ездил, тогда конечно. А я на службе, мне нельзя такой крюк давать. Я скупщик, езжу от торгового дома Чурина по деревням за пушниной. Станции все остаются от дороги в стороне. А мне некогда.

Матвеев пошевелил пальцами в карманах. Мысленно он прикинул: насыпь вышиной в сажень, груза пудов десять. Это была игра наверняка.

- А когда будете в Хабаровске?

- Думаю, завтра к вечеру.

- Ладно, идет. Мы поедем с вами. Довезите нас до Хабаровска. Что ты скажешь, Безайс?

Безайса перебил скупщик:

- Лошаденки-то заморенные. А вас трое. Знаете, какое теперь время, к овсу подступиться нельзя. Я уж лучше заплачу, чтоб все было хорошо и без всякой обиды.

Матвеев встал и потушил папиросу о каблук.

- Нам некогда, - сказал он. - Подождите других. Может, кто-нибудь захочет заработать.

- Куда же вы?

- Дальше пойдем. В Хабаровск.

Они отошли на несколько шагов.

- Погодите! - гаркнул скупщик. - Странный у вас характер! За двадцать рублей, извольте, свезу.

Матвеев остановился.

- Пять рублей, больше не дам.

- Странно. Кто же повезет вас за пять-то рублей?

- Вы и повезете. Больше не дам ни копейки.

- За пятнадцать?

- Пять рублей. И говорить нечего.

- Странно. Золотом - пять рублей?

- Золотом.

- Ну, хорошо, поедемте.

Сначала отчего-то казалось, что будет легко вытащить наверх сани и груз, но когда Матвеев слез вниз и потрогал массивный тюк, он понял, что тут придется поработать. Лошади безнадежно запутались в упряжи, и приходилось раскапывать под ними снег, чтобы найти концы вожжей. Когда наконец выпрягли лошадей, началась мука с санями. Они были дьявольски тяжелы и проваливались в рыхлый снег почти целиком. Скупщик и Безайс залезли наверх и тянули за привязанные к передку веревки. Матвеев толкал снизу, переругиваясь с Безайсом. Потом Матвеев залез на насыпь, а они спустились вниз и возились там, пока не выбились из сил.

- Надо утоптать снег, - сказал Матвеев, бросая веревку.

Они закричали, что это чепуха и что из этого ничего не выйдет. Так они препирались несколько минут, а потом все-таки взялись утаптывать снег. Матвеев оказался прав: вершок за вершком сани поднялись кверху и ухнули вниз по другую сторону насыпи.

Было уже совсем темно, когда вытащили рогожные тюки и уложили их в сани. Скупщик запряг лошадей, а потом пошел искать бутылку из-под молока и ходил по снегу, зажигая спички. Бутылка так и не нашлась.

Отряхнувшись от снега, они уселись в сани. Матвеев сел было рядом с Безайсом, но потом передумал и отодвинулся ближе к передку. Было тесно, и они старались разместиться так, чтобы занимать меньше места. Сани тронулись, но скупщик вдруг остановил лошадей.

- Память проклятая, - сказал он. - Придется вам опять вылезти. Совсем было забыл пилюлю принять.

- После примете, - возразил Матвеев. - Успеется. Что у вас такое?