По ту сторону Алой Реки

— Алая Река — это не «где», — сказал он. — Это «когда». Когда ты понимаешь, что назад уже не вернешься, а впереди — пустота. Когда тебя переполнит отчаяние. Если упадешь и закроешь глаза — умрешь. Но если, несмотря ни на что, сделаешь шаг в пустоту, окажешься на черном берегу. Увидишь стремящийся вдаль алый поток. Вот единственный путь, который мне ведом.

Аммит задумался. Посмотрел с сомнением на мертвого вампира, который так и не упал, не закрыл глаза. Возможно, он просто не понял, что замерзает, лишился разума.

— Скажи тогда, — попросил Аммит, — как до нее добраться, если ты об этом знаешь? А теперь и я знаю. Мы не постигнем отчаяния, если знаем, что оно дает ключ.

Кастилос кивнул.

— Да и не нужна нам эта Река сейчас, — продолжал Аммит. — Мы ведь хотим спасти отсюда детей. Может, нужно запрыгать от счастья, чтобы увидеть их? Или идти задом наперед?

Еще один кивок.

— Вот теперь ты со мной поравнялся, Аммит. Я не знаю. Знаю лишь, что нужно бежать дальше.

Дальше трупов стало больше. Стояли, лежали, сидели у заледеневших кострищ. Поодиночке и группами, мужчины и женщины. Порой их скопления приходилось огибать. Целую вечность тянулось ужасное кладбище, где люди и вампиры были покойниками и надгробиями.

Все закончилось внезапно — будто подвели черту. Впереди вздымался высокий холм, трупы остались позади. Кастилос первым достиг вершины и остановился. Аммит врезался в него.

— Что такое?

— Смотри! — Голос изменил Кастилосу, превратившись в едва слышное сипение. Но палец указывал направление. Аммит всмотрелся в черную точку на снегу и закричал:

— Это она!

Как будто золотые и серебряные ниточки блестели далеко впереди и внизу. Сощурившись, Аммит разглядел сани, на которых не то сидела, не то лежала И. Крошечная фигурка шевельнулась, и Аммит почувствовал, что через бездну пространства и времени встретил взгляд воспитанницы. В этом взгляде не осталось ни капли тепла, только холодная страсть и ледяная ненависть.

От страшного рыка содрогнулась земля под ногами. Аммит почувствовал, как волосы поднимаются дыбом. Фигурка начала двигаться, таща за собой сани. Мгновение — и скрылась из виду.

— А теперь — изо всех сил, — сказал Кастилос и сорвался с места.

Глава 33 Последний шаг

Принцесса Ирабиль не плакала. Внутри все заледенело, исчезли чувства, хотя сердце размеренно стучало в груди. «Вот и все», — думала она снова и снова. Снег, ничего кроме снега впереди.

Шаг за шагом они рвались навстречу поднявшемуся ветру. Рассвет не принес ничего, кроме еще большего холода. Пытались вырыть пещеру, но плотный, слежавшийся снег не подавался. Осталось бессмысленное движение, хоть как-то согревавшее отказывающие тела. Ближе к полудню повезло найти большой сугроб. Ножами, топором, руками выкопали убежище и легли. Никто не произнес ни слова. Никто не знал, чего они ждут. Есть ли смысл растягивать мучения, или лучше идти, пока сознание не померкнет.

Постепенно в норе стало тепло. Ирабиль и Левмир уснули, только тяжелое и хриплое дыхание Сардата нарушало тишину. Через некоторое время он разбудил Левмира и, приложив палец ко рту, кивнул на выход. Улегшись на сани, Сардат освободил пострадавшую руку, которая совсем почернела.

— Давай, — сказал он.

— Может…

— У меня жар. — Сардат, не отрываясь, смотрел в солнечные глаза друга. — Рука гниет. Давай скорее, пока она не проснулась.

Левмир поднял топор.

И не сразу заметила опустевший рукав Сардата, а когда заметила — ничего не сказала. Путь продолжался. Ветер крепчал, задувая в прорехи на одежде. Не было больше ни закатов, ни рассветов, только белое небо и белый снег. Время от времени останавливались, пытались грызть ледяное мясо.

Спустя тысячу лет Сардат упал. Левмир, казалось, даже не заметил этого, хотя остановился, покачиваясь. К Сардату подбежала И, перевернула его на спину. Мутные глаза уставились на ее лицо. Перемерзшие губы пытались улыбнуться.

— Сострой рожу еще разок, — попросил Сардат.

И скорчила гримаску, немного подпорченную слезами. Сардат закрыл глаза. И оттащила его в сани, завернула в оставшиеся тряпки.

— Идем? — спросил Левмир.

— Да.

Вместе держась за веревку, потащили отяжелевшие сани.

Летели мгновения, превращаясь в века. Шаг за шагом, дальше и дальше. Левмир упал на исходе пятого тысячелетия. И застонала, но остановилась лишь затем, чтобы переложить его в сани. Укутала, как и Сардата, пошла дальше.

Когда в человеческом теле не осталось сил, она остановила сердце. Стало немного легче идти, но горло сдавила жажда. Сквозь вой ветра и скрип полозьев И слышала биение двух сердец. Они еще живы, надежда еще есть.

Прошла еще тысяча лет, а потом как-то вдруг минул миллион. Одно из сердец начало слабеть. И подготовила себя к этому за три века.

Она склонилась над Сардатом, размотала дерюгу. Парень казался мертвым.

— Прости меня, — шепнула И.