По ту сторону Алой Реки

— Я спасла тебя, дурак! — шипела И, пытаясь вырваться. Сил не хватало. Она все вложила в этот путь, и теперь едва шевелилась. Организм Сардата стремительно менялся, пережигая сам себя, и отсюда бралась энергия.

— Я с ума сойду от этой жажды! — заорал он, стискивая руку на горле. И поморщилась. Воздух ей требовался лишь для того чтобы говорить. Собравшись с силами, она вытолкнула последний:

— Прошу, терпи!

Сардат расхохотался. В смехе столько же безумия, сколько отчаяния.

— Зачем? Все равно…

Топор обухом ударил его в висок. Сардат откатился в сторону, И увидела Левмира. Серое лицо, запавшие глаза. Он шатался, не понимая, верно, где находится и что происходит. По шее стекала кровь. Но все же он пришел на помощь. Когда Сардат подскочил, Левмир повернулся к нему. Топор стал медленно подниматься.

— Посмотри, что она натворила! — Сардат показал на свои глаза.

— Ты почти умер! — крикнула И, встав рядом с Левмиром.

— Ну и что, по-твоему, я должен был тут есть? Снег?

Левмир с огромным трудом разлепил губы:

— Уйди.

— Куда? — опешил Сардат.

— Уйди. Ты причинил ей боль.

И сжала плечо Левмира.

— Он не хотел этого, — прошептала она. — Ты не знаешь, каково это… Да и я не знаю.

Кровь на шее выглядела так соблазнительно, пахла так маняще… И зажмурилась, приблизив губы к ранам. Провела языком и тут же отстранилась. Мало, слишком мало, но рана затянется. У новообращенных яд вырабатывается долго, Левмир мог истечь кровью до смерти.

Сардат тяжело дышал, впустую гоняя воздух по легким.

— Тогда убейте меня! — крикнул он. — Нож в сердце. Если что, потом ведь можно будет ожить, так?

Левмир покачал головой. Ответила И:

— Твое тело все еще человеческое. Оно меняется. Если остановить, ты просто умрешь. Прошу, держись. Я знаю, что жажду можно терпеть вечно. Думай о том, что тебе всего дороже. Чего бы ты хотел достичь. Ты должен вырастить свою страсть, а потому не думай о крови.

Сардата передернуло. Упал на четвереньки, изо рта выплеснулась вся выпитая кровь. С огромным трудом И заставила себя отвернуться. Сардат поднялся и пошел вперед. Левмир уронил топор, пошатнулся. И поймала его.

— Ложись, я еще могу тащить сани, — попросила.

Левмир подошел к саням, но лишь затем, чтобы достать кусок мяса. С трудом двигая челюстями, отгрыз немного. И наблюдала за ним, дрожа от страха.

— Не делай со мной так, — сказал Левмир, не оборачиваясь. Ветер унялся, и каждое слово слышалось отчетливо.

— А если ты умрешь? — прошептала девочка. — Что мне тогда делать?

— Перейти Реку. Найти меня.

— Никто не возвращается оттуда!

— Никто не знает, чем пахнут твои волосы. Никто не знает, как блестит ручей в лунном сиянии. Каковы на вкус твои слезы.

Он бросил кусок обратно и взялся за веревку. Силуэт Сардата маячил вдали, как указатель, и Левмир пошел следом. Рядом шагала И, заглядывая в лицо.

Она видела, как корка льда покрыла глаза — больше не моргнуть. На щеках заблестел иней. Левмир умер, и умер давно, только упрямое сердце отказывалось это признавать, гнало густую, холодную кровь, заставляло ноги передвигаться.

Далеко впереди покачнулся и упал Сардат. Сколько прошло? Год или целая вечность? Левмир не заметил его, проходя мимо. Над безжизненным телом склонилась И, подняла его, уронила в сани.

Левмир походил на белую мраморную статую. Каждое движение отдавалось хрустом — ломалась корка льда, сковывающая суставы. Стараясь помочь, И принялась подталкивать сани. Она ждала, что вот-вот Левмир рухнет без движения. Но он не упал. Просто один из шагов стал последним.

Глава 34 И прилетят!

Хрусталь звякнул о каменный пол. Дрожащей рукой Арека подняла бутылку, красное вино полилось в бокал. Отпив половину, Арека подняла взгляд. Со стены бесстыдными зелеными глазами, улыбаясь, смотрела принцесса Ирабиль. Арека сидела на полу перед портретом, в окружении измятых, разорванных листов. Пальцы нащупали один из них. С трудом фокусируя взгляд, Арека принялась читать:

Если б Алая Река
По-другому рассудила
Если б жизнь мне сохранила
Я бы вечность отдала
Человеком бы жила
Я б тебя ходить учила
И до смерти бы любила
За зеленые глаза

Пальцы скомкали ненавистную бумагу. Арека отшвырнула комок, пригубила вино. Взгляд поднялся к портрету.

— Вы понятия не имеете, каково это — «человеком жить»! — Эхо разнесло крик по комнате. — Куклы разукрашенные. Сидели тут, тепле и радости. А ты? — Арека погрозила пальцем портрету. — На меня еще покрикивала, тварь такая? А ты поживи, как я жила. Это тебя в наряды одевали, тебе постельку заправляли, волосики, небось, расчесывали. А меня, чуть свет, гнали коров доить. Тряслись бы надо мной так же…

Поднялась, едва не упала — каменные плиты заплясали под ногами. Из бокала выплеснулось немного вина.