По ту сторону Алой Реки

— В лес! В лес он ушел, и девчонка с ним какая-то! — Тирмад несколько раз ударил кулаком по столу, заверяя в честности.

— Как выглядела девочка? — насторожился Аммит.

Кастилос фыркнул.

— Думаешь, у него их выводок?

— Подростки есть подростки, — развел руками Аммит. — Ну, давай, стукни еще разок по столу и расскажи о девчонке, — поторопил он старика.

— Как она выглядела? — забормотал Тирмад. — Не знаю… Издалека ведь смотрел. Невысокая такая, чуть выше плеча ему. Волосы длинные, без шапки была даже, хотя мороз немалый.

— Цвет волос? — наседал Аммит.

— А пес его знает… Непонятно как-то. Блестели, будто золотые, а…

— Хватит, ясно. — Аммит рубанул рукой воздух. В глазах читалось удовлетворение. Жестом предложил Кастилосу продолжать.

— Куда они потом ушли? — спросил тот.

— В лес пошли, вон туда.

— Сказали, где живут?

— Да нет… Я ведь и не говорил почти. Там они с Саквобетом чего-то сцепились, он, может, знает.

— Саквобет? — Кастилос нахмурился. — Ладно, допустим.

Аммит поднялся из-за стола, но Кастилос уходить не торопился.

— Расскажи, как Исвирь, — попросил он.

Тирмад затрясся. Взгляд начал бегать, перепрыгивая с места на место, избегая лишь Кастилоса.

— Исвирь, — пробормотал Тирмад. — Нету ее больше.

— Чего? — Кастилос вскочил, отбросив табурет в сторону. — Что значит «нету»?

Тирмад еще больше стушевался, едва под стол не залез.

— Померла, стал быть, коли нету, — прошептал он.

— Что, мать твою, состарилась, что ли? — рявкнул Кастилос. — Говори, когда спрашивают!

— Пожар ведь был…

— Да брешет он тебе все! — закаркала Овака, так и лежавшая на печи. — Пожар, как же!

Тирмад завизжал, как ребенок:

— Молчи! Молчи, старая! Убью!

— Убивец нашелся! — Старуха зашлась хриплым смехом. — Ты иди вон Саквобета убивай, коли смелый такой.

Кастилос отвернулся от Тирмада и подошел к печи. Злобные желтые глазенки старой женщины вперились в него без всякого страха.

— Ее убили?

— А сам как думаешь? — Овака сплюнула. — Саквобет и порешил бедную. Из-за тебя ведь, кровосос! Спутал девку, да сбежал к своим бездельникам, бросил ее.

— Убью-у-у-у! — простонал Тирмад.

— Ишь, завыл! — ощерилась Овака. — Только выть и может. Староста еще!

— Ты это точно знаешь? — не отставал Кастилос. — Саквобет убил?

— А то кто же? Вся деревня знает! Он, скотина такая! Нажрался, как кувшин, да и сжег девку в сарае.

Кастилос прислонился к теплому боку печи, глаза закрылись. Даже острая на язык Овака промолчала, увидев, как побелело его лицо. Аммит положил руку на плечо спутника.

— Убери, — процедил сквозь зубы Кастилос. Рука исчезла.

— Тирмад, — проговорил Кастилос, не меняя позы. — Я освобождаю тебя от должности. Пусть люди сами выбирают нового старосту. Если в этом есть еще какой-то смысл.

— Думаю, никакого, — вставил Аммит. — Лучше уж выкатить все запасы выпивки, да погулять напоследок.

Кастилос развернулся, сильные пальцы вцепились в ворот плаща Аммита.

— Я молчу! — улыбнулся тот. — Ни слова больше, клянусь Алой Рекой!

Оттолкнув его, Кастилос повернулся к Тирмаду.

— Найди мне хорошую веревку.

* * *

Саквобет проснулся от грохота. Оторвав голову от липкой, вонючей подушки, уставился красными слезящимися глазами на прямоугольник дверного проема. Дверь, вынесенная ударом, лежала на полу, а на ней стоял…

— Ты, сука, — просипел Саквобет, нашаривая штаны.

Штаны оказались в противоположном углу. Кастилос, проследив за взглядом Саквобета, подобрал их двумя пальцами и бросил хозяину. Руки тряслись, завязывая пояс, во рту горело.

— Дай-ка воды, — махнул рукой Саквобет.

В следующий миг на голову выплеснулась целая кадка ледяной воды. Из груди Саквобета вырвался дикий вопль, он подскочил, готовый разорвать Саната, но вместо него увидел улыбающегося старика.

— Аммит, — представился тот, отбросив кадку к двери. — Просто Аммит, без титулов. Но ты можешь называть меня: господин Аммит.

Саквобет перевел взгляд на Кастилоса. Тот стоял угрюмый, будто размышлял о чем-то. В руках появилась толстая веревка, почти канат. Такими привязывали продукты к саням и телегам. Такими привязывали лошадей, чтобы не срывались.

Аммит повернулся к спутнику.

— Ничего, если я начну? — Указал на Саквобета.

Молчание и неподвижность. Аммит кивнул.

— К делу, — сухо сказал он, толкнув Саквобета на лавку. — Посиди, сосредоточься. Отвечай коротко и по делу. Где Левмир?

На красном, распухшем лице парня появилась надменная улыбка.

— А, тоже денег захотелось?

— Пожалуй, я отступлю немного от стандартной техники допроса и полюбопытствую: это ты о чем? — Аммит оставался невозмутимым.

— «О чем!» — передразнил Саквобет. — О мешке монет, который Эрлот обещает за Левмира, о чем еще!

Аммит не скрыл удивления. Повернулся к двери.

— Думаешь, он…

— Нет, — мотнул головой Кастилос. — О принцессе он не знает.

— Но тогда почему…

— Об этом мы поговорим, когда закончим тут.

Аммит весело прищурился.

— О, да ты знаешь что-то такое, чего не знаю я? А мне все больше нравится наше приключение! Но вернемся к пыткам.

Саквобет, вновь ощутив к себе внимание, буркнул:

— Хоть дверь прикрой, ты! Холодно же, снег несет. Это вам, упырям, все равно, а мне холодно.