По ту сторону добра (Справедливость - мое ремесло - 5)

- Проценты с капитала, - не удержался от иронии подполковник.

- Я имею в виду духовный капитал. - Тон Коваля задел Кэтрин. Духовный капитал для людей верующих не менее важен, чем денежный. И это одинаково и у вас, и у нас.

Ковалю обидно было слышать из уст человека, который родился на Украине, "у вас", а когда имелся в виду чуждый ему мир - "у нас".

- Вы, наверное, меня осуждаете, - вздохнула она, словно прочитав его мысли. - Уверяю вас, отсюда, с родины, я ни в какую Англию не поехала бы. Но тогда... в Германии, измученная в неволе, дезинформированная, среди чужих людей, без поддержки... Слабенькая девчонка, я словно висела в воздухе.

- Мы отклонились от темы, - заметил подполковник, размышляя о том, как задать главный вопрос, ради которого и пришел на Русановские дачи.

Они прогуливались тропинкой вдоль залива, неподалеку от небольшой пристани. Время было тихое, послеобеденное, когда пассажирские катера увеличили интервалы между рейсами, а рыболовы оставили до вечернего клева насиженные места и только неугомонная детвора копошилась в горячем песке.

- Да, дети, дети... Они меня также очень любят. После кончины Вильяма стали особенно внимательны. - Миссис Томсон не была сейчас искренней - она давно уже почувствовала, что именно после смерти мужа между ней и детьми пролегла странная полоса отчуждения, которую не могла сама объяснить. Но зачем об этом знать подполковнику. - Не пускали меня в этот вояж, боялись, что захвораю. Но я все-таки вырвалась... Очень хотелось увидеть родные места. Думала, может, найду могилу матери, ничего не знала о ней после того, как немцы разлучили нас на станции... И, наконец, надеялась хотя бы что-нибудь узнать о сестренке Таечке, ибо на все мои запросы получала трафаретный ответ: "Адрес не установлен..." Приехала и заболела. И только дала телеграмму детям, как Джейн все бросила и прилетела... Робин тоже хотел приехать, но его не отпустили на работе, у них там что-то связано с армией, и поэтому большие строгости...

- Неудивительно, что прилетела. Ведь вас положили на операцию.

- Да. У меня еще сердечная недостаточность. Не столько прожито, сколько пережито, Дмитрий Иванович.

Они дошли по влажному песку до кромки воды и повернули назад. Теперь перед глазами была уже не ровная, переливающаяся под солнцем речная гладь, словно усыпанная блестками вдали, а желтели песчаные холмики, то тут, то там поросшие редким ивняком, - пейзаж однообразный и неласковый даже в ярком солнечном свете.

- Ваши дети одинаково относятся к вам? - полушутя спросил Коваль. - И вы к ним?

- Джейн мне ближе, чем Робин. Да это и понятно - девочка всегда тянется к матери... А для матери все дети одинаковы, какой палец ни порежь - все равно больно.

- Даже неродные?

Миссис Томсон подняла на Коваля удивленный взгляд.

- Почему вы это спрашиваете?

Подполковник не ответил. И его молчание было для Кэтрин неожиданным и многозначительным.

- В жизни и так бывает, - быстро заговорила она, - что неродные становятся родными и наоборот. Ведь не та мать, что родила, а та, что вырастила.

- Согласен, согласен, - закивал Коваль. - Родные дети частенько принимают родительскую любовь как нечто принадлежащее по праву рождения, как естественный долг старших, исполняемый ими независимо от их воли и желания. - Дмитрий Иванович вдруг подумал при этом о своей Наталке. - А дети неродные видят в заботе усыновителей проявление доброй воли и любящей души. Поэтому у них и вспыхивают в ответ глубокие чувства благодарной преданности, часто более сильные, чем у детей родных.

- Боже, как прекрасно вы сказали! - произнесла Кэтрин, останавливаясь и закрывая на миг ладонями лицо. Когда она опустила руки, Коваль заметил в уголках глаз слезинки.

- Ну, вот Джейн, - продолжал он. - У нее именно такое чувство. И она вас очень любит. Разве не так?

- Да, - быстро выдохнула миссис Томсон, - очень любит, но...

- Я знаю, у вас есть тайна, - словно о чем-то незначительном, как бы между прочим, сказал подполковник и, наклонившись, отломал с кустика прутик.

- Мои тайны - это мои тайны! - вспыхнула миссис Томсон. - И вашей милиции они не касаются.

Коваль вздохнул.

- Всегда должен знать больше, чем потом использую в материалах расследования. И не беспокойтесь, Катерина Григорьевна. Без крайней необходимости я не проливаю свет на личные тайны. В данном случае никто не собирается срывать покров с ваших...

- А я этого и не разрешу! - твердо произнесла миссис Томсон.

- Конечно. Если боитесь, что об этом узнает Джейн...

Теперь в глазах Кэтрин сверкнули молнии.

- Вы меня шантажируете, господин Коваль. Я буду жаловаться!

- Не советую, Катерина Григорьевна... Моя задача - не только обнаружить убийцу Бориса Сергеевича, но и защитить других людей от опасности. Возможно, в том числе и вас...

- Меня? От кого? От какой опасности? - Кэтрин надменно взглянула на подполковника.

Он горько улыбнулся, подумав, что бывшая Катерина таки сумела за время, прожитое за границей, набраться истинно английского гонора.

- Ваша тайна, миссис Томсон, уже секрет Полишинеля. Во всяком случае, для Джейн.