По ту сторону Дома (СИ)

А девочка шла по коридору за пухлой воспитательницей, волоком таща за собой чемодан. Колесо хрустнуло и укатилось куда-то под лестницу, как только она переступила порог. От воспитательницы пахло вчерашними духами и неновой одеждой. Она перекатывалась по коридору, как утка, и девочку не интересовала — та глазела по сторонам. Внутри ей понравилось куда больше, чем снаружи — на стенах не было этих обманчиво-жизнерадостных рисунков, которые набрасываются на тебя, как только переступаешь порог детского учреждения. Вернее были. Погребенные под разной степени приличности дополнениями. Значит, здесь предоставляют воспитанникам свободу. В отличие от ее прежнего обиталища. Либо здешние воспитанники куда брутальнее прежних. Девочку устраивали оба варианта.

Ей предстояло жить в комнате с рыжей девчонкой, которая постоянно смеялась, и еще кем-то, кто все время сидел под кроватью. Еще одна кровать пустовала, и на ней было характерное бурое пятно, о происхождении которого девочка старалась не думать.

Шум в этом месте начинался с самого рассвета и не заканчивался глубокой ночью, становясь только более рассеянным. Воспитатели каждое утро делали обход, но буквально на вторую неделю ее пребывания перестали. Стало ясно, что бал здесь правят старшие. Юноши в агрессивно-черных футболках и девушки с красивым ярким макияжем. Это пленило девочку, демонстрирую, что мир — не только подчинение взрослым, но и бушующая свобода. Наблюдая исподтишка за воспитателями, она поняла, что их не только не обязательно слушаться, но даже бояться не стоит. Здесь у детей была своя культура. Это дарило ей, запуганной и растерянной, пьянящее обещание светлого будущего.

Здесь у всех были клички. Кто и как их раздает, никто не знал, и девочка ходила под безликим определением «эта… с косичками». Две косички она действительно заплетала каждое утро. Увидела их однажды в фильме про волшебное путешествие и влюбилась. Ей, подобно главной героине, хотелось оказаться в волшебном мире, и она наделась таким образом привлечь удачу. Хотя мама и говорила, что с такой прической она больше похожа на Страшилу, чем на Дороти.

Ровесницы редко брали ее в свои игры. Слишком она казались им странной, хоть те и не понимали, почему. Девочка, не имеющая ни физических, ни психических отклонений, резко выделялась на фоне склеенного большинства. Но ее это не сильно печалило. Она любила незаметно устроиться где-то, подглядывая за другими и впитывая в себя ощущения и привычки этого места. Это было действительно интересно. Она уже знала, что старшие делятся на два клана, руководят которыми самые страшные домовцы — сизый Мавр и инфернальный Череп. Она замирала в благоговейном ужасе, когда видела кого-то из них в коридоре, но тайно мечтала, что когда-нибудь и сама будет ловить такое несмелое восхищение.

Прошло не так много времени, а девочка уже считала это место «своим». Стоял сентябрь, последние теплые дни. Старшие и преподаватели еще играли в волейбол. Все высыпали во внутренний двор. Девочка заметила, что туда не выходят по одиночке, только скопом. Она еще не знала, но это было связано с косыми взглядами жителей ближайших расчесок, неодобрительно следящими за воспитанниками. Этим взглядам и безмолвному, но явному осуждению можно было сопротивляться, только сбившись в могучие кучки и активно делая вид, что все прекрасно проводят время.

Она остановилась напротив самых выгодных сидений. Внимание ее привлекла красивая коляска Мавра. Девочка едва не открыла рот, видя огромный радужный зонт, развевающийся над лысоватой головой. Младшим не полагалось задерживаться перед вожаками, и девочка окаменела, когда поняла, что Мавр в упор смотрит на нее. Какое ее ждет наказание? Ей еще ни разу не оставляли красных следов порки, и она с благоговейным ужасом ждала, что же будет дальше. Мавр оценивающе смотрел на нее злыми свиными глазками, а потом сделал жест девушке из своей свиты. Та, взяв что-то из его кармана и, засеменила к девочке. Та застыла, как кролик перед удавом. У девушки были пшеничные волосы, такие густые, что напоминали шиньон. Она быстро сунула что-то в маленькую руку и так же, почти не глядя вперед, поспешила обратно. Девочка опустила взгляд и увидела, что ей дали массивную гайку, через отверстие которой проходил толстый черный шнурок.

Как только процессия Мавра отбыла, вокруг раздался смех и гомон, будто кто-то резко выкрутил ручку тумблера. Оказывается, за ними наблюдала добрая половина Дома.

— Гайка! Гайка! — раздавалось со всех сторон. Девочку мигом окружили младшие и начали тыкать пальцами, хохотать и подталкивать ее со всех сторон. Что их так возбудило, непонятно, но теперь «эта… с косичками» заимела кличку.