По ту сторону Дома (СИ)

Движения Чарли стали более рваными, сбивались с ритма. Он входил все глубже и стонал все протяжнее. Кошку трясло, и она почувствовала, как все внутри само, помимо ее воли двинулось навстречу ему и отозвалось во всем теле. От этого стало не просто хорошо, а очень хорошо, до изнеможения. Она протяжно застонала, стискивая крепкие ягодицы в бездумном желании стать еще ближе к Чарли. Напряжение достигло своего пика и резко отпустило, заставляя мышцы промежности резко расслабиться, а потом пульсировать и пульсировать, будто сердце переместилось именно туда.

Чарли, видя как выгнулось тело Кошки, чувствуя, как приятно сдавило его член, позволил себе расслабиться, и струя спермы вылилась прямо внутрь ее тела, сдерживаемая только влажным латексом.

Кошка с трудом приходила в себя и отстраненно думала, что после такого жизнь непременно должна измениться и никогда не быть прежней. Чарли откатился в бок, прямо на спину, и принялся глубоко дышать, восстанавливая дыхание. У него, в отличие от Кошки, мыслей не было вообще — будто ветром вытянуло.

Он повернул голову и увидел, как Кошка мягко улыбается, прикрыв глаза. Теперь мысль у него появилась. Одна. Прижать ее к себе и никогда не отпускать.

Кошка, уткнувшись носом в могучую грудь, пыталась считать веснушки, усыпавшие светлую кожу. Сбившись в третий раз, она оставила это неблагодарное занятие.

— Скоро светать будет, — сообщил Чарли, глядя на светло-лимонную полосу на востоке. Несмотря на энергозатратную ночь, он совсем не чувствовал себя усталым, а наоборот — был полон сил.

— Надо возвращаться, — через силу пробормотала Кошка и поднялась, чувствуя, как тонкие светлые волоски смешно щекочут ей щеку.

Чарли кивнул, тоже вставая. Нужно было сказать что-то еще. Например, что Эйприл самая красивая. И самая лучшая. И как он, Чарли, сейчас счастлив. Но, будто пылкий юнец, он не смог облечь мысли в слова. Оставалось только любоваться серебрящимися в рассветных лучах волосами и помогать Кошке одеваться. И надеяться, что она как-нибудь сама догадается. А еще подхватить ее на руки и долго нести, не обращая внимания на ее слабые протесты.

***

— Что-то Коша очень довольная, — прищурившись, протянула Пчела. — Никак мышку поймала…

Пчела выглядела не менее довольной, как сытый котик.

— Да, — легко согласилась Кошка. — Пухленькую такую.

И слегка ущипнула Пчелу за аппетитный бочок, а та заразительно засмеялась.

Пчела была очень красивой девушкой. Ее пропорциональное личико так и просилось на обложку модного журнала. Она могла бы считаться самой красивой в Доме, если бы не килограммов пятьдесят лишнего веса.

Свое прозвище она получила за непропорционально большую «пчелиную» нижнюю часть, подходящую больше для престарелой матери-героини, чем для молодой девушки. Пчела страдала от расстройства пищевого поведения и депрессии, попеременно принимая препараты то от одного, то от другого. Антидепрессанты вызывали бычий аппетит, а аноретики — депрессию…

Кошке Пчела нравилась. И настроение у нее действительно было приподнятым. Потому что на Изнанку попасть стало очень просто — необязательно даже мерить коридор длинными шагами, достаточно сосредоточиться на той самой дороге, и в памяти само всплывало широкое, доброе лицо с озорными веснушками. За которое Кошка отдала бы почти все на свете.

Она поняла, что стала ходоком, и скрывала это как могла. Ходоков не любят.

***

— У тебя ребра торчат, — Чарли специально едва коснулся ее бока, заставив поежиться от щекотного прикосновения.

— Они и должны торчать, — парировала Кошка, не открывая глаз. Слишком приятно было лежать с закрытыми, слушая мерный стук сердца.

— Не должны, — не унимался Чарли, беря ее ладонь. — Ребра должен скрывать плотный слой мышц.

Он прижал ее ладонь к себе, наглядно демонстрируя этот самый слой. Кошка не смогла не сжать литую мышцу. Будто резиновый мячик под кожей, который не возбраняется подразнить ногтями.

— Не царапайся, ты же не кошка, — назидательно велел Чарли, щелкая пальцем по загнутому вверх кончику носа.

Надо бы возразить, что таки Кошка, но тогда придется рассказывать о своей Домовской жизни и прочем, а лежа на теплой медвежьей шкуре делать этого совершенно не хочется. А вот целовать ровно вздымающуюся и опускающуюся грудную клетку хочется очень.

На одном поцелуе остановиться не получилось, и Кошка прошлась до самого кадыка, ощутимо вздрогнувшим под ее губами. Направляемая уверенными руками она переместилась вверх, осторожно оседлав Чарли. Тепло тут же прилило к животу и кольнуло в груди. Тонкие губы сами перехватили ее, увлекая в глубокий поцелуй.

Время остановилось, а приятная нега, разлившаяся по телу, сама подсказывала, что нужно делать. Приподняться, касаясь бедром набрякшего члена. И аккуратно, не спеша, опуститься на него, чувствуя, как внутри все замирает. Двинуться вперед, чтобы ощутить щекотную волну в глубине тела. Услышать то ли стон, то ли выдох. Схватиться за удобно подставленные ладони и начать двигаться. Закрыть глаза и, не стесняясь, поддаться разливающемуся по телу наслаждению. Дышать ртом, чтобы не задохнуться.