По ту сторону гор

— Да ладно, — почувствовав его затруднение, махнул рукой Аль. — Не бери в голову. Я и сам знаю, каким заразным это может быть: пообщаешься с кем-то день, да так впечатлишься, что потом будешь всю жизнь говорить на чужом языке. Что же до брата… Думаю, он искренне хочет снять проклятие с Альмиры. Все-таки, это его царство. Да только мечтает он не лишь об этом. Чем и воспользовалась ведьма, спеша затуманить ему глаза.

— Я не понимаю.

— Поймешь, когда без толку прождешь его неделю в этом треклятом трактире. Потеряв столь важное сейчас время! — сказав это, он в сердцах стукнул себя кулаком по ладони и тотчас скривился от боли — разрез хоть и не был глубоким, но знать о себе давал.

— Почему ты думаешь…

— Я не думаю, я знаю, — отрезал юноша, вновь устремляя взгляд вдаль. Не мог же он объяснить спутнику, что все напрасно, что он уже простился с отцом и единственное, что им остается, это месть. Не мог, потому что для этого он должен был сначала то же самое объяснить себе, а он не хотел в это верить, ни за что на свете! — Ладно, пошли.

— Куда?

— В трактир.

— Но ты же говоришь, что мы лишь напрасно потеряем время.

— Я дал слово.

— Это просто безумие какое-то! — от волнения он принялся взъерошивать волосы, словно стремясь запутаться в них, выбираясь из другой, более жуткой ловушки. — Да при чем здесь твое слово, когда речь идет о спасении или гибели множества людей!

— В пути важен каждый шаг. Сделаешь хотя бы один не в ту сторону, и никогда не дойдешь до цели.

— Что за чушь!

Аль-ми обвел его взглядом, несколько мгновений задумчиво помолчал, а потом, ничего не говоря, зашагал в сторону трактира.

Лот не сразу двинулся следом. Какое-то время он стоял, непонимающе глядя в спину уходившему от него прочь царевичу. Его рот приоткрылся, словно он собирался что-то сказать, закончить ли прерванный на половине вопрос или начать новый, но потом, когда он, наконец, решил, чего же хочет, оказалось, что его некому слушать.

— Подожди меня! — крикнул бродяга, бросившись следом. Догнав его, он тяжело вздохнул: — Уф, — переводя дыхание, после чего недовольно заворчал: — И что это у вас с братом за манера такая: кидать спутников позади, словно бесполезный хлам! Конечно, для вас такие, как мы, и не люди вовсе…

— Хватит ныть, — услышал он в ответ и замер, озадаченный. Подобные слова скорее подходили старшему брату. Младший для них казался слишком мягким — лепи, словно из глины, все, что душе угодно. А оказалось — нет вам. И резкость, и сила… — Рядом с Аль-си ты другой, — только и смог пробормотать обиженный и немного испуганный юноша.

— У тебя были братья и сестры? — чуть повернув к нему голову, спросил царевич.

— Да! — с готовностью кивнул головой Лот. — Я же рассказывал, что из большой, шумной семьи. Возможно, это родителей и подкосило: слишком уж много нахлебников.

— Вот что, — Алиор резко остановился, повернулся к чуть было не врезавшемуся в него от неожиданности спутнику. — Хватит меня сказками кормить.

— О чем ты? Какие сказки?

— Это моему брату можно лапшу на уши вешать. Назовись хоть золотарем, он поверит и будет морщить нос, как если бы от тебя на самом деле несло нечистотами!

— Я не золотарь, — нервно рассмеялся Лот, — я…

— Да ты такой же бродяга, как и я!

— Конечно, ты же веришь в сказки и хочешь, чтобы они исполнялись! Чтобы последний нищий оказался царевичем, и… — он ожидал, что Алиор взовьется, начнет возмущаться, а то и вовсе кинется на него с кулаками. Надо же дойти в своей дерзости до такого… Вообще-то, в глубине души Лот на это и надеялся — ослепить собеседника гневом, чтобы тот забыл о разговоре. Но то ли у него что-то не вышло, то ли царевич умудрился раскусить его замысел, так или иначе, он дождался лишь кривой усмешки:

— Нет, ты не царевич.

— Может, какой-нибудь незаконнорожденный…

— Чушь.

— Хочешь сказать, что царская кровь слишком ценна, чтобы позволить ей плескаться где угодно?

— Давай оставим мою кровь в покое и вернемся к твоей.

— А что в моей особенного? — он смотрел на Алиора со всей безмятежностью и наивностью во взгляде, которую только сумел найти. В то же время, стремясь скрыть волнение, он прикусил губу, поморщился — вышло сильно, до крови, но нет худа без добра — стер ее рукой с губы. — Красная, как у всех. У людей, я имею в виду. Так что успокойся: я не призрак и не нежить какая. А то тебе уже повсюду видятся соглядатаи бога ночи.

— Перестань придуряться! — недовольно поморщился Аль. Его глаза зло сверкнули. — Ты ведь все прекрасно понял!

— Нет, я…

— Не нет, а да! Ты такой же бродяга, как и я! Такой же — потому что до тех пор, пока судьба не выбросила тебя на улицу, ты был домашним, книжным ребенком! Или ты думаешь, что я поверю, будто сын подворотни знает столько слов, как ты, и, в то же время, не способен отличить людской голос от завывания ветра и скрипа веток к лесу?!