По ту сторону гор

— Нет, — зло отмахнулся от него Аль. Он хотел, в отместку, наверное, сказать, покинутый дом скорее означает, что его хозяева умерли, чем то, что их прогнала нечистая сила. А от чего умирали вот так, всей семьей, что некому было продолжить выгодное дело, ведь трактир на дороге — это нечто большее, чем ежедневный кусок хлеба? От мора.

Однако он не успел: за дверью послышались шаги, петли надсадно заскрипели…

— Ох! — странники в панике отшатнулись в сторону, готовые увидеть свой оживший страх.

Но на пороге показался не изуродованный болезнью мертвец и не заросший волосами домовой, а человек. Вполне живой, хотя и довольно странной наружности — невысокий, одет в обноски, на плечах — рваная старая шаль, словно у нищей старухи, борода всклокоченная, волосы лохматые, да и лицо все какое-то потасканное, оплывшее, с мутными бледными глазами, смотревшими на пришельцев не зло, нет, скорее безразлично. В первый миг гостям даже показалось, что трактирщик их просто не увидел, выйдя не на голоса, а исключительно по какой-то собственной надобности.

Однако спустя несколько мгновений взгляд хозяина обрел некоторую четкость, достаточную, чтобы сконцентрироваться на пришельцах. Обведя их задумчивым взглядом, трактирщик цыкнул, крякнул, недовольно засопел, после чего все-таки выдавил из себя:

— Че стоите? Проходите, если есть чем за постой заплатить.

Юноши осторожно, бочком, с опаской поглядывая то на хозяина трактира, то на его заведение, с крыши которого уже что-то сыпалось, зарождая предчувствие, что она вот-вот рухнет, протиснулись в залу. Там царил полумрак, который не мог разогнать сиротливый солнечный луч, с трудом пробивавшийся сквозь единственное крошечное оконце. А тут еще стоявший столбом не то дым, не то чад, такой густой и зловонный, что Аль поморщился, а Лот, со знанием дела потянув носом, поспешил спросить:

— Горим или уже сгорели?

Из дальнего угла донесся смешок.

— Остряк!

Аль пихнул приятеля в бок, взволнованно зашептал на самое ухо

— Ты что?!

— А что?

— Нам нельзя привлекать к себе внимание! — он оттеснил бродягу в ближний к двери угол, за стоявшим в котором грубым деревянным столом никого не было. — Мало ли что. А если там, — царевич мотнул головой в сторону залы с остававшимися невидимками посетителями, — кто-то из тех разбойников?

— Что им здесь делать? — пожал плечами Лот, однако, все-таки, заговорил шепотом. — С тем золотом, что им досталось, можно найти местечко получше. И вообще, не думаешь же ты, что они запомнили наши лица?

— Я не хочу проверять… — странная штука, — начал Аль и замер: к их столу подошла старуха — судя по всему, жена трактирщика. Во всяком случае, выглядела она тому под стать: маленького роста, такая же неопрятная, в бесцветных лохмотьях.

Ничего не говоря, она плюхнула на стол перед ними две плошки с какой-то непонятной стряпней — не то слишком густой похлебкой, не то — слишком жидкой кашей.

— Хозяйка, — остановил ее, собиравшуюся исчезнуть в полумгле чада, Аль. — Можно у тебя на ночь комнату снять?

— Че? — непонимающе воззрилась на него старуха.

— На ночлег пустишь? — пришел ей на помощь Лот.

— А, — понимающе кивнула та, — сразу бы и сказали. А то комнату снять… Как же ее сымешь, ежели она — не одежа? — проворчала она, после чего, повернувшись к бродяге, бросила: — Вниз не пущу, там комнаты для своих. Вы же странные больно. Может, и не люди вообще.

— Не бойся, — хихикнул в кулак Лот, украдкой подмигнув приятелю, точно говоря: "Смотри, чумичка безграмотная, а страхи — как у тебя, ученого царевича", после чего добавил: — мы не упыри.

— Ну, на энтих вы и не похожи, — скривилась в усмешке старуха.

— Ты что, встречала их? — Аль взглянул на собеседницу с нескрываемым интересом, который польстил хозяйке, и та разговорилась:

— А то! Чай, трактир ить. Захаживали. Вон, мужа маво к выпивке пристрастили.

— Он что, тоже стал… — Лот беспокойно поглядывал по сторонам в поисках трактирщика.

Старуха поймала его взгляд, довольная эффектом, который произвели ее слова, ухмыльнулась, после чего все же качнула головой, успокаивая:

— Не пужайся. Дело было поутру, так что клыки у них еще не отрасли. Вот и пили наливку, не кровь. А как дело стало приближаться к темноте, явились ловцы и прихлопнули их, комариков, так что лишь мокрое место осталось. Да только к выпивке у мужика страсть осталось — никакие заговоры не берут.

Аль слушал хозяйку, раскрыв рот. Его глаза горели. Вурдалаки, ловцы… Эти слова звучали так загадочно, за ними таилось столько всего волшебного, что юноше уже начало казаться, будто он попал в сказку.

— А мне казалось, что оборотни и упыри покидают свои могилы лишь по ночам, — все-таки, заметив некую странность, с сомнением поглядывая на хозяйку, как если бы не был до конца уверен в ее искренности, проговорил царевич.

Та лишь громко рассмеялась, на миг обнажив длинные неровные зубы:

— А че им, мертвецам, не поспать денек. Это живым приходится бродить по свету. У них ить, неприкаянных, ни дома нет, нет могилы, где можно было бы отлежаться. Да и живому телу пища потребна.