По ту сторону гор

Он прикрыл на миг глаза, прислушиваясь к многоголосице волн, одновременно сделал глубокий вдох, втягивая полную грудь холодного, пахнувшего свежевыстиранным бельем воздуха, подставил щеку под поток беспокойного ветерка.

В этой реке было что-то… Что-то особенное. Широкая тропа, вившаяся под ногами, но только живая. Земля, слишком подвижная, чтобы на ней стоять, воздух, который держит на своих потоках не только крылатых птиц и бесплотных духов, но и людей, лишенных крыльев, но не плоти. Она была чем-то средним между всем и ничем, чем-то… Одно слово — особенным.

Ее движения имели свою цель, хотя и казались несколько нервозно лихорадочными. И до тех пор, пока ее цель совпадала с целью путешествовавших по ее волнам, она была готова им помогать. До тех пор…

"И она, и мы спешим к равнине", — эта мысль успокаивала, но и в ней оставалось что-то недоговоренное, недопонятое, являясь причиной для нового беспокойства. А потом Алю вспомнились слова проводника о том, что человек не должен идти по дороге, предназначенной для потока воды, потому что не сможет пройти там, где пронесется, пролетит она…

И стоило ему подумать об этом, как все обрело объяснение: и ворчание волн, и посвист ветра, и стремление течения прибить лодку к земле, несмотря на то, что горные духи вняли мольбам путника и согласились помочь.

Взявшись за весла, он опустил их в воду, налег, стремясь замедлить движение.

— Ты что это? — удивился великан.

— Ларг, — юноша старательно подбирал каждое слово, так, если бы от них зависела сама жизнь, — а это ущелье ровное? — и все равно, хотя вопрос точно отражал именно то, о чем Аль хотел спросить, он показался собеседнику таким забавным, что, вместо того, чтобы задуматься над словами спутника, проводник хохотнул:

— Парень, это ж горы!

— Но река течет между ними, — с опаской погладывая вокруг, на берега, все сильнее и сильнее одевавшиеся в острые серые камни, делавшиеся в ночной тьме похожими на подводных животных, чьей-то неведомой волей выгнанной на сушу. — Или и по склонам тоже? — в речь реки стали вплетаться дикие злобные возгласы-крики, похожие на громыхавший на отдалении гром.

— Так! — великан напрягся, наконец, поняв, к чему вел его собеседник. — Водопадов на этом участке реки нет, — торопливо заговорил он, одновременно успокаивая собеседника и обдумывая услышанное, — но вот пороги… Давай, царевич, соберись! Ничего, справимся, не так уж это и трудно. Ничего нового. Просто нужно будет все делать быстро и четко! Говорю — греби, и ты тотчас гребешь, не спрашивая, куда и зачем. Левое — значит, гребешь только левым веслом, правое — правым. Вверх — поднимаешь весла и отдыхает. Вниз — пригибаешься, не то получишь веткой растущего на берегу дерева по голове. Все, начали! — не давая юноше не то что спросить о чем-то, но даже задуматься над услышанным, внося в душу сомнения, Ларг в мгновение ока погрузил царевича в суету забот. — Греби!… Левое!…

Аль только и успевал выполнять команды проводника. У него не было времени даже оглядеться вокруг и понять, в чем же дело, что так взволновало его собственную душу и не на шутку встревожило великана. Ему приходилось прилагать все силы, чтобы успевать. Пару раз весла ударялись обо что-то твердое, каждый раз пробуждая в сердце страх: вот, сейчас они сломаются, и тогда все, конец. Но потом он перестал замечать даже это.

Лодку стало трясти, бросая в разные стороны. Пару раз юноша уже казалось: "Все, конец!", когда волны захлестывали за борт, грозя перевернуть под своей тяжестью лодку. Но она всякий раз каким-то неимоверным образом выравнивалась, удерживаясь на плаву, хотя и воды в ней прибавилось.

Но ко всему привыкаешь, а постоянное напряжение как-то само собой отпускает. Река все больше и больше походила на скакуна, пытавшегося сбросить своего седока.

Аль почти явственно представлял себя в седле, и это сходство почему-то показалось ему настолько забавным, что он не смог сдержать улыбки.

Прошло время. Должно быть — не особенно много. Просто оно было очень насыщенным событиями и потому растянутым.

Наконец, услышав долгожданное: "Ладно, отдыхай пока", он позволил себе оглядеться вокруг.

Река была все той же, разве что несколько уже, так что деревья от берега, рядом с которым плыла лодка, простилали длинные костлявые ветки прямо к странникам, грозя в какой-то момент, вцепившись, утянуть к себе или, наоборот, оттолкнув, сбросить в волны, которые, хотя и опустили головы, но, даже затаившись на время, продолжали о чем-то недовольно ворчать.

Неосознанно пригнувшись, хотя до ближайшей ветки и было достаточно далеко, Аль взглянул назад, на оставшиеся за кормой пороги. Он до сих пор не понял, почему они так назывались, однако спрашивать спутника не стал: словно неведомые они пугали меньше, чем ясные. К тому же, если что его действительно интересовало, это:

— Это все? — с надеждой взглянув на спутника, спросил юноша. — Дальше будет легче?