По ту сторону греха

– А когда Машка подросла, меня стали заставлять с ней сидеть, играть, укладывать спать, я с ней возиться совсем не хотела. Короче, не знаю, что тогда отложилось в моих неокрепших мозгах, но в шестнадцать я решила повторить подвиг сестры, – я уставилась в стол, потому что, только сосредоточившись на небольшой царапинке, смогла продолжить выталкивать из себя слова. В конце концов, если Измайлов настроен серьезно, он имеет право знать мою подноготную. Всю. Своеобразный экзамен, который мы должны сдать вдвоем, а иначе дальше не продвинуться. – Я тогда в одиннадцатом классе училась, и крутила роман с одноклассником, Лешкой. После школы мы пожениться планировали: такая любовь была, я думала, до гроба. В каком-то смысле все так и случилось, – ладонь в руке Директора начало буквально жечь, я выдернула ее, схватила салфетку со стола и принялась рвать ту, складывать разорванные половинки вместе и снова рвать… – Я уже беременная была, когда Лешка весной насмерть разбился на мотоцикле. Мне казалось, жизнь кончена: любимый погиб, в животе новая жизнь, с которой теперь придется иметь дело в одиночку, а впереди экзамены. О беременности мы никому не говорили: не хотели скандала в школе и пересудов за спиной, даже родители не знали, мы планировали уже позже поставить всех перед фактом. Похороны и первые сорок дней я не помню. Что-то ела, как-то спала, ходила на занятия. А в мае подружки решили начать возвращать меня к жизни, водить на прогулки, в кино. Я неохотно, но все же ходила. Толку, правда, от меня было не много: я в основном в то время была как не от мира сего, на внешние раздражители внимания мало обращала. Ближе к концу месяца мы с друзьями поехали за город на шашлыки, родители отпустили и даже рады были, что я потихоньку прихожу в себя. Все шло нормально, – я, не выдержав, всхлипнула. Андрей взял салфетку и молча вытер слезы, которые, как всегда при этих воспоминаниях катились по моим щекам. – Мы жарили мясо, играли в волейбол, дурачились, пока мяч не улетел в озеро. Тогда все стали кидать жребий, кому достанется лезть за мячом. Выпало мне. Поначалу я отказывалась: вода в озере ледяная, несмотря на май месяц. Там ключи бьют, это все знали. Никто бы меня и заставлять не стал, мячик мальчишки быстро достали палками, но веселье шло по нарастающей, и меня решили проучить. Оказалось, кто-то принес с собой травку, и мальчишки к тому моменту успели ее «покурить». Им казалось, что это весело: взять меня за руки и ноги, под общий счет раскачать и скинуть с пристани в воду. Я кричала, пыталась вырваться, но всерьез меня никто не воспринимал, все были уверены: дурачусь. В озере я пробыла долго: плыть до берега, с которого можно было выбраться, пришлось прилично. Хорошо еще ноги судорогами не свело, плаваю я не очень хорошо. На берегу я едва отдышалась и почувствовала, что теряю сознание, уплываю куда-то. Очнулась уже в больнице, родители с суровыми лицами, разговаривать со мной не хотят. Уже потом выяснилось, что друзья испугались и соврали, будто я сама прыгнула. И никого такой поступок не удивил, если вспомнить, в каком состоянии я пребывала после смерти любимого. Ребенка я, конечно, потеряла, о чем врачи и сообщили родителям. В семье сразу же решили, что я таким образом хотела избавиться от беременности. А я была в такой депрессии, что переубеждать никого сил не было. Мама с папой не придумали ничего лучше, чем, не дожидаясь экзаменов, отправить меня с глаз долой в другой город, якобы учиться. Уж не знаю как, но вместе с деньгами они прислали мне аттестат об окончании школы и устроили на очное в институт. Так я и оказалась здесь, – тихо закончила я и подняла глаза на Директора.

– Женя… – прохрипел тот, поднялся и стиснул меня в объятиях. – Почему ты им не рассказала, не защитила себя? Не пришлось бы до сих пор расхлебывать последствия?

Я пожала плечами.

– Гордыня? Обида за якобы нелюбовь и невнимание? Не знаю, – честно призналась я. – Глупо, да?

– Если бы не так трагично. Когда закончим с наркотиками, я с тебя не слезу, пока не решишь проблемы с родителями. То что, казалось бы, давно прошло, влияет на твою настоящую жизнь.

– Так я от тебя уволюсь, – хмыкнула я.

– Перечитай трудовой договор, – посоветовал Измайлов и отеческим жестом погладил по голове. – Поехали, отвезу тебя домой, думаю, за руль тебе еще рано.

– А как же отдел качества?

– Договорюсь с ректором, он мне теперь должен, – подмигнул Измайлов.

– Если только он не виноват.

– Если он не виноват, – задумчиво повторил Андрей.