По ту сторону греха

– Сядь! – приказал он. – И прекрати валять дурака!

Я вытащила табурет и устроилась настолько далеко от Измайлова, насколько позволяли габариты небольшого помещения. Спиной пришлось упереться в ручку духовки, но, как говорится, имидж – ничто…

– Что, по-твоему, плохого в том, что меня волнует твоя безопасность? – сложил руки на груди Директор. Его белоснежная рубашка натянулась на широких плечах, которые скорее бы подошли преподавателю физкультуры, нежели профессору, призванием которого являлись компьютеры и цифры.

– Знаешь, в какие бы красивые слова ты не обернул свои действия, суть остается одна: как только надобность во мне отпала, ты тут же решил от меня избавиться, слить, как говорит Машка. Заявление по собственному уже сейчас попросишь написать или после больничного?

– Что в твоей голове, женщина? – повысил голос начальник, спасибо, не постучал мне по темечку. – Я всеми силами стараюсь ее уберечь, оградить от грязи, в которую, чую, придется нырнуть по самую маковку, а она обижается, что с собой не беру!

– Я что, по-твоему, совсем дура? – вскочила я с табурета. – Хочешь избавиться, так прямо и говори!

– Так прямо и говорю! – подошел вплотную Измайлов, схватил меня за плечи и прорычал: – Наркотики ты больше искать не будешь, поэтому и отправляешься на больничный. Дальше я сам. Найду негодяев, передам их заинтересованным лицам и с распростертыми объятиями встречу тебя уже на безопасной территории, понятно?

– Понятно, – пробурчала я.

– Еще раз, – приблизил свое лицо к моему Измайлов так, что между нашими носами не пролез бы и мизинец. – Я от тебя не избавляюсь, я пекусь о твоей безопасности, потому что ты мне не безразлична. Не как превосходный кадр и редкий специалист, а как сильно интересующая меня женщина. И именно поэтому я не позволю тебе быть там, где может быть даже намек на опасность, уж слишком далеко мы зашли.

– Правда? – пискнула я, боясь поверить в слова начальника и в собственную удачу.

Тот закатил глаза и заверил:

– Правда.

А потом взял мое лицо в ладони и, неторопливо поглаживая щеки большими пальцами, поцеловал. Я даже не сопротивлялась, последняя речь Директора начисто снесла все мои баррикады, оставив вместо них рой кружащихся сердечек перед глазами. Так что я ухватилась за его рубашку и с полной отдачей включилась в процесс. Измайлов умудрялся что-то бормотать про мои ноги, что весь вечер сводили его с ума, про несносный характер и про излишнюю упертость. Я же сосредоточенно исследовала тело начальника везде, куда могла дотянуться ладонями, и где-то на периферии сознания задавалась вопросом: как человек, который работает маркером, компьютерной мышью и шариковой ручкой, может иметь столь рельефное телосложение? Дать фору любому штангисту ему конечно не под силу, но пощупав Директора, и правда начинаешь верить, что взрослел тот в неспокойном районе.

Неожиданно со стороны кухонной двери донесся недовольный кашель, и я вдруг обнаружила себя в объятиях Измайлова, сидящей прямиком на кухонном столе и распутно обхватившей мужчину теми самыми ногами, что весь вечер сводили его с ума. Машка – как я, блин, могла про нее забыть! – раздраженным тоном произнесла:

– Вы же не собираетесь заниматься ЭТИМ прямо при мне? Потому что, хочу напомнить…

– К себе иди, – грубо оборвала я, оттолкнув ладонями трясущегося от смеха начальника и спрыгивая со стола, выпущенные полы блузы болтались поверх пояса моих штанов.

Как я могла настолько забыться? Определенно, от близкого присутствия Измайлова что-то сдвигается в моих мозгах. И он еще планирует работать вместе!

Девчонка фыркнула, но послушалась.

– Е-мое! – я уткнулась лбом в торчащую из полурасстегнутой рубашки грудь начальника, чувствуя, как пылают от неловкости мои щеки. – Нас застукали на горяченьком. И кто? Ребенок, которого мне вверили под опеку.

– Можем поехать ко мне, – предложил Андрей, перебирая мои волосы.

– Не думаю, что на самом деле готова к этому, – призналась честно и подняла лицо к Измайлову. – Так что все даже к лучшему. Чаю?

– Он мне сейчас не поможет, – легко хмыкнул тот, а я расслабилась, так как исподволь ожидала как минимум раздражения. – Придется сегодня опять засыпать одному.

Возле входной двери я получила на прощание еще один поцелуй, который почти заставил все бросить и отправиться вслед за мужчиной в закат. Чувствуя жар во всем теле, заварила себе ромашку в надежде снизить градус впечатлений от происходящего. На середине чашки на кухне нарисовалась Машка.

– Ну ты и шлюха, – девица покачала головой, глядя на меня словно мать, которая застала несовершеннолетнюю дочь за грехопадением. А, на минуточку, мне в затылок уже дышит тридцатник и грозится вот-вот догнать, так что не сопливой девчонке читать мне на ночь морали.

– Пошла вон в свою комнату, – глядя прямо в глаза обнаглевшей племянницы, размеренно произнесла я. – И нечего рассуждать о том, что тебя не касается, мала еще слишком, – и с невозмутимым видом сделала очередной глоток.