По ту сторону грез

Да, меня бесят эти двойные стандарты. Меня выворачивает наизнанку от речей моралистов, осуждающих подобные места и их работниц. Но кто кормит этих женщин? Кто делает спрос на все эти мерзости, что творятся в стенах притонов? Рясы служительниц культа? Школьная форма? И платят за это мужчины. Ооо! Как журналистка (пускай и внештатная) я могу многое рассказать о подобных местах, ведь именно там можно получить больше информации о нужном человеке, чем из его личной переписке. Я знаю, скольких девиц забили насмерть, скольких покалечили или изуродовали. Просто так, потому, что заплатили за это. Потому, что не считают этих девиц за людей. А кто дал право решать кто лучше, а кто хуже? Кто? Кто дал право людям делить общество на достойных и не достойных? Вешать ярлыки… клеймить…

Но прежде чем я успела выплеснуть на Стоуна всю свою желчь, скопившуюся за года жизни с клеймом «темной», инквизитор снова меня потряс ходом своих мыслей.

— Ах это? — усмехнулся Стоун. — Что вы. Я не смеюсь. Я считаю этот вид торговли собой самым честным. Вид услуг и плата за них известны сразу. Все честно и никакого обмана. Иные продают себя навсегда и выставляют счета постепенно… изображая светлое чувство…Пожалуй, я даже уважаю шлюх…

Тирада обидных слов застряла в горле. От услышанного я замерла и уставилась на инквизитора. Стоун даже бровью не повел, но на миг вспыхнувший желтым взгляд, сказал мне больше, чем тысяча слов. Что же такого вы сделали, миссис Стоун, что ваш супруг так свирепеет лишь от звука вашего имени? И каким способом вы ушли из этого мира?

Я решила прикусить свой излишне резвый язычок и молча поплелась следом за инквизитором. В бордель мы шагнули гордо. Всюду сверкала и переливалась всякого рода «роскошь», словно мы случайно попали в гнездо сороки. Вытертые бархатные кресла со скучающими девицами на них. Следы болезней были надежно замазаны толстым слоем белил, волосы нещадно выкрашены в оттенки «шампань» или «рубин». Грязь, уныние, тоска. От этого чесалась кожа и хотелось помыться. Болото, попав в которое пути обратно уже не будет, хотя… многим и некуда возвращаться.

Нас встретили бодро. Дама преклонных лет, вся в лиловых перьях и белилах, бросилась к нам с такой прытью, что мне захотелось срочно выйти вон. Желательно бегом.

— Нам нужна Сюзанна, — холодно заявил Стоун, купируя на корню любые заявления. — Срочно, конфиденциально и не мешать.

И даме продемонстрировали ту же печать на ладони, которой недавно пугали инкуба.

Дама надула напудренные щеки, щурясь, разглядывая печать. Сначала покраснела, потом посерела, что было заметно даже под слоем грима. Потом принялась трястись от страха.

— У нас все законно… мы не…

— Я здесь по делу и я спешу, — мда, такого Стоуна я тоже боялась.

Дама икнула и посеменила куда- то в глубь обшарпанного фойе. За облезлой шторой из побитого молью плюша была лестница. Вскоре к нам пристроили одну из девиц, в качестве провожатой и дальнейший путь мы проделали молча созерцая виляющий зад в полупрозрачной рубашонке.

Сюзанна проживала в одной из обшарпанных комнатушек, размещавшихся в один ряд на втором этаже притона. Обтрепанная дверь с номером. А за ней кровать. Это первое, что я увидела, когда двери распахнули.

— Съю! — позвала наша «провожатая, заглядывая в комнату, — не знаю во что ты вляпалась, но к тебе пришли из инквизиции.

И ушла. Молча. А на пороге появилась хозяйка здешних «покоев». Что же, иногда и ангелы попадают в ад. Что же, в чем- то я инкуба могла бы понять.

ГЛАВА 11

О чудовищах, чудесах и жестокости мира

— Что случилось? — слабым голосом уточнили у нас.

Девушка выглядела напуганной и уставшей, а еще… крайне нездоровой. Но от этого, не менее прекрасной. Совсем еще девочка, на вид не больше семнадцати лет. И очень красивая. Такой внешности нельзя добиться гримом или прической, такими только рождаются. Длинные волосы, цвета спелой пшеницы, мягкими волнами падают на плечи. Огромные голубые глаза, в обрамлении пушистых ресниц. Тонкие черты, хрупкая фигура. Во мне даже вяло шевельнулась зависть. Алмаз, найденный в горе навоза. Да, зависть шевелиться перестала.

— Не волнуйтесь, жечь не собираемся, — и с чего бы это я такая веселая?

За спиной горестно вздохнул Стоун и втолкнул меня в комнату. От неожиданности девушка села на кровать. Ну, особенно места для маневра у нее не было. Я тоже примостилась на край разобранной постели. Инквизитор остался подпирать двери, скрестив руки на груди. А я все так же любовалась девицей, пытаясь понять — пьет ее инкуб или нет. Судя по его виду — нет. Судя по ее виду — почти высосал досуха.

— Мисс, — подала голос инквизиция, — наш визит покажется вам странным, как и наши вопросы… Но нас интересуют ваши сны.

Девушка моргнула и… покраснела, опустив глаза. Ай инкуб, ай шалун.

— Сны? Инквизицию? Зачем?

— Сегодня вы чуть не погибли во сне… — что- то сегодня я болтливее обычного. — Вы же собак боитесь, да?

Сюзанна обернулась ко мне и кивнула, мне показалось, с облегчением. Неужели она боится за того, кто является ей в снах? И встречный вопрос… Она знает, кто он?