По ту сторону грусти (СИ)

- Ты о чём? У тебя вид и правда - краше в гроб кладут.

- Да, Лор, я болела. Но вот выздоровела. Честно. Вот только что.

Дождик словно раздумывал, перейти от измороси к ливню, или так сойдёт. Он был нерешителен. Но мелкие капельки всё чаще оседали на стриженых и крашеных головах: сиреневой и графитно-пепельной.

- Пошли куда-то сядем. Только не ко мне домой, там кошками разит и бардак ужасный.

Несколько минут - и они уже возле окна неизвестной кафешки заворожено смотрели в круглый стеклянный чайник, где заваривалась таинственная флора.

- Как у тебя вышло, вот что скажи?

Лора пожала плечами.

- Э-э, ну как бы это... Я просто открыла твои рассказы и начала вчитываться.

- Really?! - с нарочитым акцентом фыркнула Алеся.

- Да. Я хотела представить и понять, что герои чувствовали, как настраивались, да что вообще для этого надо. Причём не обряды или заклинания - а что должно внутри происходить.

- Ты права, - отозвалась Алеся чуть рассеянно. - Вот это-то - самое главное.

- Ну, и как-то удачно сложилось, оно само у меня вышло. Ты извини. Я правда нетерпелива. Ну, я понимала, что у тебя тут происходит что-то серьёзное, и вот не выдержала! Может, расскажешь? Тогда, на Белорусском, ты меня напугала, честно. Вот я и решилась прорваться, дня четыре пыталась.

Алеся была совсем смущена. Краснея и крутя на пальце колечко, она подумала: "Нет, ну какие у меня всё-таки друзья! Я такого не заслуживаю". Но сдержалась и с улыбкой пошутила:

- Ну что ж, поздравляю! Первый прыжок, да ещё без инструктора, и полностью удачный.

- Спасибо. И всё-таки расскажи, что происходит, - настойчиво повторила Лора.

Алеся вздохнула, оперлась щеками о подставленные руки, помолчала, собираясь с мыслями. И обстоятельно рассказала о событиях последнего времени, которые вращались вокруг одного и того же: её переживаний из-за Андропова и попыток помочь. Первая попала в разряд запрещённых приёмов, несмотря на милосердное намерение. Из-за второй всё начало рушиться, одно за другим: работа, репутация, отношения с людьми, вплоть до безобразной ссоры с Владой, здоровье душевное, потом и физическое. Но главное: Алеся поняла, что за страдания Юрия Владимировича она может казнить только себя саму.

Когда был обрисован самый главный поворот этой истории, Лора только и смогла произнести:

- Ну, дела...

Она поднесла ко рту чашку, но поставила обратно, будто не уверенная, сможет ли сделать глоток. От услышанного заняло дух.

Стамбровская напряжённо смотрела на подругу и мысленно начала отсчитывать секунды: только это помогало понять, что прошло не так много времени, это для неё оно невозможно тянулось, царапая наждаком. Ей показалось, что в Лориных глазах успели смениться и недоверие, и изумление, и, наконец, страх. Только бледное, мимолётное отражение того страха, что пережила она сама в тайном храме при постижении Замысла.

- Тогда я всё понимаю, - тихо проговорила Лора. - Только не стоит так себя истязать.

У Алеси дрогнул угол рта. Ну а что ещё сказать? Что делать?

- Что будешь делать? - эхом мыслей отозвалась Лора.

Алеся посмотрела в окно. Холодный дождь змеился по стеклу, размывая заплаканный городской пейзаж. И, снова обернувшись к подруге, она ответила:

- Ничего. Будем жить.

Они так и не пошли на квартиру, а, ёжась под брызгами из водосточных труб, погуляли немного по окрестным кварталам. Угодили в затишье - повезло. Потом снова стало накрапывать. Девочки решили, что Лоре пока лучше вернуться домой, если не хочет простудиться. Переход совершили в тёмной высокой арке. В Москве Алеся провела подругу до станции Кузнецкий Мост и снова поздравила с удачным перемещением.

Вернулась на то же место. Обыденно зашагала на улицу, нашаривая зонтик в глубине сумочки.

Прохожих попадалось мало. Алеся только заметила, что листья почти все облетели - странно, а ведь только недавно они так золотились. Город казался осиротевшим. Она каким-то чудом выхватила из свежей памяти кусок этой невыразительной, скомканной мессы и вспомнила, что завтра Деды. На кладбище она не пойдёт: не к кому. Зато сегодня отправится к Андропову. Эх, скорей бы! - как дотерпеть до сна?

А там, как в один из прошлых разов, сад ещё играл яркими красками. Гремя сухим листом, она даже по дорожке не пошла, кинулась наперерез.

- Я уж думал, ты совсем меня забыла, - улыбнулся Юрий Владимирович. - Да, говорил я это и раньше. Просто каждый раз тоскливо без тебя.

Они обнялись, стоя на веранде. Алеся прильнула к его уже вовсе не пышной, но мягкой, горячей щеке, и закрыла глаза. На нём была тёплая домашняя кофта, и это как-то растрогало, а может, не это, а то, как он к Алесе прижался. Это именно так и ощутилось: что Андропов не её прижал к своей груди, а сам приник. А ещё у него сильно билось сердце.

Наконец Алеся отстранилась. Юрий Владимирович посмотрел на неё, держа за плечи, точно желая полюбоваться, но тёплая радость на его лице потускнела, глаза блеснули обеспокоенно.

- Алеся, ты как-то неважно выглядишь. Что стряслось?