По ту сторону грусти (СИ)

Интересно, а сам Юрий Владимирович читал это вообще? И как отреагировал? Ей вспомнилось, что он говорил: "...жизненный уровень народа крайне низок, культурный уровень тоже, школьное дело поставлено отвратительно, литература... Что это за литература?"

Я вижу полное гумно, как писал Лермонтов. Алеся ухмыльнулась. Впрочем, не следовало забывать, зачем она здесь. И позлорадствовать всё-таки придётся - хотя почему "придётся", если это приятно. Она начинала получать удовольствие от этого напряжения, вся подобралась, как охотничья собака.

Она тщательно отмерила похвалы разным моментам фильма, а затем прибавила пару ложечек дёгтя. В том числе сказала, что идеальному чекисту Штирлицу не хватает живости.

- Что вы имеете в виду? - переспросил Андропов.

- Вообще-то он очень хорош, и душу трогает, я в него чуть было не влюбилась...

Она осеклась, едва не ляпнув: "в старших классах". Рано, рано!..

- Так что же вам показалось неестественным?

- Я согласна, что не стоит советского разведчика превращать в Джеймса Бонда номер два, но Ганс Клосс у поляков вышел всё-таки лучше, - заявила Алеся, пригубливая вино. - В нём больше человеческого. А если бы Штирлиц действительно везде ходил с таким серьёзным лицом, то наверняка бы провалился.

На лицо председателя набежала тень, он чуть заметно поджал губы.

Алесе в этот момент самой сделалось неприятно, ей стало чуть ли не жаль своего грозного собеседника - потому что подобные переживания были ей очень и очень близки. Вот стараешься, стараешься, в завершающий момент твой проект кажется тебе совершенным, и проходит всё высший класс, нет же, выищут потом недостатки и обсосут по косточкам. Вот с выставкой в Шведском центре так было, например.

Юрий Владимирович заспорил с ней и сказал, что даже образ польского разведчика Клосса более близок западному менталитету, а Штирлиц - герой полностью советский, и приоритеты в создании образа ставились несколько иные, и, в конце-то концов, моделей поведения может быть несколько, и необязательно более популярная является лучшей.

Алесю опять это тронуло: она всегда так себя утешала - подумаешь, у кого-то проза более раскрученная...

Она заколебалась перед следующей шпилькой, но уж эта-то тема ужасно провоцировала и сама просилась на язык.

- Да, Юрий Владимирович, следует признать, что вы правы, - деланно смутилась Стамбровская. - Наверное, попытки сделать советского разведчика компанейским парнем среди нацистов были бы... вульгарны, что ли. Тем более, был бы некий привкус подражательности.

- Вот именно, - кивнул председатель, - приятно, что есть понимание. Только вы уж не думайте, что я совсем не приемлю критики, - усмехнулся он.

- Тогда есть ещё один момент. Вы, конечно, не режиссёр и не курировали фильм от и до - но вы как человек знающий разве не могли проследить за соблюдением исторической правды?

Председатель глянул с настороженностью.

- Может, это художественный вымысел, но тогда он просто нелеп! - бесцеремонно заявила Алеся.

- Не понимаю, о чём вы, - сухо проронил председатель.

- Зачем там Барбара? Нет, ну правда, Юрий Владимирович, разве вы не знали, что женщины не могли служить в СС?..

Она уже откровенно веселилась и улыбалась во весь рот.

- Хотя, с другой стороны, зачем придираться? И фильм уже не переснимешь, и образ просто блеск, вот что главное. Я думаю, лет через тридцать у нас многое изменится, и женщины будут ей подражать - разве Барбара не шикарна? А мужчины будут видеть строгую эсэсовку в своих мечтах, - со сладким вздохом закатила глаза Алеся. - Да, я думаю, в нашем обществе будут совсем другие эстетические предпочтения.

Нет, всё-таки хулиганить - весело. До поры до времени. Потому что в следующий момент ей стало не по себе. Андропов вскипел от возмущения, но голоса почти не повысил. Вместо этого он заговорил змеиным тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

- Послушайте, вы забываетесь, - произнёс он, сверля Стамбровскую взглядом. Признаться, ей стоило усилий выдержать его и не потупиться. - Вы знаете, что с вами могут сделать за такие высказывания?

Она посчитала за лучшее промолчать. Ну же, ну же, вот-вот...

- Знаете, Алеся Владимировна, вы слывёте одной из самых оригинальных фигур нашей молодой интеллигенции, - с лёгкой издёвкой протянул Андропов, - но я не подозревал, что эта "оригинальность" заходит настолько далеко.

Алеся чувствовала, как её пронизывает и чуть не сносит потоками бешеной энергии.

- До сих пор вам удавалось выкручиваться, - продолжал он, - хотя нет, скорее - ускользать. Вы даже не имели понятия, какие тучи сгущались - и рассеивались - у вас над головой. А здесь вы ведёте себя, как самоубийца.

Председатель покачал головой. Казалось, на него нахлынули внезапные раздумья, такие непростые, что даже гнев частично отступил.

- Я вас просто не понимаю. Чего вы хотите этим добиться? Притом... - Он замешкался. - У меня странное чувство, дежа вю. Такое ощущение, что эта сцена повторяется - тогда тем более удивляет ваша безнаказанность, - криво усмехнулся он.

Вот, догадывается, что-то заподозрил - почти...