По ту сторону грусти (СИ)

День выдался прохладный и пасмурный, дождь собирался идти, но всё мялся и раздумывал. Нахлынуло привычное, светлое и тоскливое, желание урвать, помедлить, надышаться... Тянуло попетлять ещё немного по улочкам старого города. Но Алеся понимала, что долгое прощание - лишние слёзы, и ничего того, что она ощущала здесь ещё вчера, сегодня она точно не испытает. И поэтому деловито, без сантиментов вышагивала по прямой и погранично-непонятной улице Пилимо с её облупленными подворотнями, дешёвыми магазинчиками и миниатюрными объявлениями на водосточных трубах - с худенькой сумкой на плече, прямо к вокзалу.

Встала она тоже как-то бестолково, позже, чем обычно - так что времени оставалось только на стандартную программу "посуетиться, потыкаться туда-сюда и растерянно убраться восвояси". Из-за этого тоже появлялся лёгкий привкус нереальности и авансовой ностальгии. Как и в случае с визитом Лоры, всё было очень, даже слишком нормально: ни одежды на стуле, ни очков на тумбочке: Андропов ей словно приснился - забавный парадокс.

Сознание остроумия уступило место панике, и Алеся подскочила, сбивая простыни: телефон, где телефон, где фотографии?! В мистической практике это абсолютно нормально - что из-за слишком сильных воздействий исчезают столь эфемерные вещи, как фото. И всё-таки до тошноты жутко. Но Алеся открыла галерею и вздохнула с облегчением: снимки никуда не делись. Вот только интересное дело, они ничуть не прибавляли ощущения достоверности и не убеждали в свершившемся факте. Со смешанным чувством она подумала, что с таким же успехом она могла бы их удалить или вовсе не делать. Что казалось значительным вчера, сегодня резко выцвело или оказалось подделкой. Но жать на знакомый значок с символом урны она всё равно не стала.

Отчёты - один для партии, второй для конторы - дописывала уже в поезде. Приехала в мутное полувечернее время. Потащилась на Немигу. Нереальность и нигдешность не отпускала. Ещё появилась мысль: совсем не обязательны головокружительные магические перемещения, чтобы попасть в другой мир, иногда и после обычной поездки на поезде, после пары дней выпадения из обыденности - так накрывает и оглушает... Как после контузии. Только мир в тумане и звон в ушах.

Скорее всего, Юрий Владимирович испытал то же самое. Всё усугублялось тем, что спать он лёг перед обедом, как заведено, а проснувшись, угодил в обстановку, что напрочь перечёркивала происшедшее.

Он глубоко вздохнул, открыв глаза, потянулся, машинально поправил рубашку, взглянул на часы, в голове сразу же засветились мысли, выстраиваясь в сложные молекулы рабочих схем, потом он направился в столовую и там имел вроде бы и деловую, но довольно скользкую беседу с генералом Цвигуном, потом и вовсе с головой ушёл в омут своего напряжённого, но однообразного распорядка.

И всё это приключение казалось ему лёгким, приятным и романтично-тёплым, по-детски светлым: хотя взрослые идеализируют переживания детей, но так уж повелось, что есть некий символ первозданной не омрачённой радости. "Всё это" подразумевало полное собрание сновидческих сочинений с главным героем Алесей Стамбровской. Происходило всё естественно и плавно. Этот цикл казался по стилю и композиции практически совершенным, а значит, завершённым. Хорошего понемножку. Хотя не сказать, чтобы это было совсем немного - три года.

Безвременье одолевало. Чтобы не поддаться, Алеся кинула сумки в прихожей и унеслась по делам. Кошка почему-то не вышла её встречать.

Отчёты она сунула в зубы всем заинтересованным лицам: одни переживали, что решения, принятые на конференциях, недостаточно практичны и не воплощаются в жизнь, другие переживали, что имеет место разброд и шатание в умах молодой элиты. Полагалось успокоить обоих - хотя не слишком.

Майор Саганович уважительно покосился из-за монитора: о, только с поезда - и уже докладывать. Ну вот, не все же молодые прохлаждаются и правами своими злоупотребляют, есть и сознательные. Она скормила ему старательно расфасованные, в меру независимые тезисы, озадачила, удовлетворила, в качестве особой милости с его стороны опрокинула в рот, как стопку водки, местную "горькую" - напёрсток итальянского эспрессо. Получила новое расплывчатое задание. Слегка подобострастно кивнула. Удалилась.

Она толком не помнила, что делала тем вечером, кажется, бездумно читала статьи в интернете, начала смотреть фильм, поехала посидеть в сквере с книжкой, которую едва открыла, бесцельно выпила какой-то коктейль с каштановым сиропом. Впрочем, главные задачи были выполнены, и себя можно было не винить, вот только не оставляло её чувство опустошённой бестолковости - а быть может, бестолковой опустошённости; Алеся всегда немного колебалась, когда хотела дать какое-нибудь "этакое" определение.