По ту сторону, или Игры, в которые играют Боги

Наташа бросила телефон на стол и кинулась к вопящему животному.

– Что с тобой, Сёмочка? Что случилось? – причитала она, хватая кота на руки и осматривая со всех сторон.

– Мяу-у, – уже спокойнее произнёс Сема, но из рук не вырвался. Наоборот, прижался, затарахтел и на всякий случай вцепился покрепче в Наташину пижаму.

– Да ты чего сегодня? – в который раз удивилась Наташа.

Отцепиться получилось не сразу, да и как оторвать от себя мурчащего котейку? Посидели, пообнимались. Всё как положено у котов и их хозяек. Когда же Наташа вернулась к столу и телефону, то глаза её невольно округлились. На экране, рядом с зелёненьким значком мессенджера, высвечивалось красным тридцать шесть (!!!) неотвеченных сообщений.

Дрожащими руками Наташа открыла приложение и охнула: вместо послания завучу текст об увольнении ушёл в чат с её шестым «Дэ».

– Твою ж мать, – только и смогла прошептать Наташа. – Как же я так?

А в ответ на «ошибочно» отправленное сообщение дети писали:

«Наталья Игоревна, не уходите!»

«Пожалуйста, Наталья Игоревна, мы не хотим без вас учиться!»

«Я только из-за вас в школу хожу! Если вы уйдёте, я тоже».

«Не уходите, прошу. Я обещаю больше не ругаться с математичкой»

…и ещё… и ещё… и ещё.

Наташа ревела в голос, ревела в кота, потом писала в чат, просила прощения и обещала никогда и никуда от них не уходить.

А довольный Сёма и не менее довольный Гардиан улыбались и синхронно вибрировали на высоких частотах.

Рассказ 5. Верховная Жрица

Я принимаю дар.

Камень пролетает совсем рядом, попадает в стражника. Тот вопит, вращает выпученными глазами. Ирма же дико хохочет, за что незамедлительно получает жёсткий тычок по рёбрам.

– Ведьма! Ведьма! – кричит толпа.

Епископ поднимает руку, призывая людей к молчанию.

– Ещё одно доказательство! – ясным, сильным голосом произносит он и резко опускает руку в сторону.

Хромой служитель вкладывает в неё зелёный бархатный мешочек. Священник вытаскивает из мягкой ткани колоду карт и предъявляет толпе.

– Таро! Инструмент дьявола! Его нашли в доме этой женщины, в тайнике за камином!

Вновь загудели-завыли-заскулили-залаяли. Если бы не стражники, разорвали бы её руками. Но вершится суд, справедливый.

– Ирма! – обращается епископ к женщине, произнося слова нараспев, словно в трансе. – Пока-а-айся! Призна-а-айся и пока-а-айся в служении дия-а-аволу!

– И ты отпустишь меня? – дрожащим голосом вопрошает Ирма.

Епископ усмехается.

– Ты получишь шанс на спасение там, – поднимает указательный палец. – Здесь тебя уже ничто не спасёт… ведьма.

Епископ швыряет карты наземь, колода рассыпается, но переворачивается лишь одна, с изображением женщины на троне в папской тиаре, – Верховная Жрица.

– Мне уготована иная судьба, епископ, – поднимает глаза Ирма. – Я принимаю дар. Тебе же возвращаться в этот мир снова и снова, пока не найдёшь…

– Сжечь её! – рычит священник, взмахивает полой расшитого золотом одеяния и шагает прочь с помоста.

Огонь занимается, жар его томным маревом окутывает тело. Верёвки больно впиваются в грудь – не вздохнуть. Ирма поднимает голову, смотрит в толпу. Добрая половина из них бывали у неё: просили помощи, совета, подсказок, хотели знать свою судьбу. Она-то знала… откуда-то всё знала. Но знать – не значит избежать. За то и поплатилась. На том и попалась. Погорела…

Средь сотни злобных глаз вдруг пара светлых, полных любви и нежности. Он. Он! Тот самый, что приходил во снах.

– Гардиан, – шепчет Ирма и тут же кричит от жгучей боли.

– Всё хорошо, – отвечает неслышно, лишь движением губ. – Делай, как учил. Закрой глаза и делай, как учил.

Она послушно следует его указаниям. Закрывает глаза, расслабляет тело, выскальзывает сознанием из его оков, летит свободно над толпою. И слышит лишь его голос. Он зовёт её по имени: Ирма…

***

– …ирма. Баба Баирма. Баба Баирма, – монотонно теребил её за рукав Саянка, любимый правнучек, младшенький. – Баба Баирма, там к тебе пришли, баба Баирма.

Баирма раскрыла глаза, невидящим взглядом посмотрела на ребёнка, на комнату, на женщину в дверях. И тут проснулась окончательно, встряхнула головой, прогоняя остатки сна.

– Вы в порядке, нагаса эжы1? – встревожилась Сэсег.

– Да, задремала чуток. Что случилось, а?

– Люди пришли, принять просят. Не наши – городские, русские.

– Поздно что так? – заворчала старуха, но потянулась за изогнутой деревянной клюкой, поднялась на ноги, зашаркала ногами по полу.

– Так звать или нет?

– Зови, раз уж тут, посмотрю.

Сэсег юркнула в дверь, потом просунула голову обратно, потянула воздух широкими ноздрями:

– Горелым пахнет, нагаса эжы, в вашей комнате пахнет.

– Давно сгорело всё, э? Зови людей, Сэсегма.

Баирма доковыляла до стола, покрытого цветной тканевой скатертью, села на крепкий деревянный стул, достала рукой до зелёного бархатного мешочка, подтянула к себе.