По ту сторону книги

Я смотрю на часы и осознаю, что просидела за компьютером уже несколько часов. И даже ничего не пила. Сейчас уже поздний день и я решаю, что мне нужно что-то выпить. Иду на кухню, достаю бокал для вина и наполняю его. Я знаю, что должна что-то съесть, но прямо сейчас мне просто хочется выпить. Вино в бокале заканчивается, и я наливаю еще, решая, что стоит выйти ненадолго во двор. Мне стоит взять с собой телефон, но я даже не хочу смотреть сколько у меня пропущенных звонков от Шеннон и Блейка. Я оставляю его на столешнице и иду наружу с бутылкой вина в руке. Я пью вино и слушаю, как по соседству смеются дети. Их смех напоминает мне о том, каким я сама была беззаботным ребенком, черт, да даже подростком. Аксель украл мое доверие и мой дух. Я допиваю в бокале вино и наливаю еще. Я начинаю ощущать его воздействие и закрываю глаза, думая о своей последней ночи с Акселем.

— Лейкен, я дома, — мое сердце начинает громко стучать, и я пытаюсь спрятать написанную вручную книгу, над которой сейчас работаю. Я знаю, что нарушаю правила, не показывая ее ему, но я люблю эту историю и знаю, что он заставит меня уничтожить ее. Я выбегаю из спальни и надеюсь, он не заметит, что мне понадобилась минута. Он улыбается мне, и я чувствую облегчение.

— Привет, — я целую его в щеку и иду на кухню. — Как дела на работе? — я открываю духовку, чтобы проверить жаркое, а он открывает холодильник и достает пиво.

— Отстойно. Я отправил статью, которую ты одобрила, и ее отвергли. Он сказал мне, что в ней полно ошибок, — мое сердце начинает ускоренно биться, и я чувствую, как напрягаюсь в ожидании, когда он потеряет контроль. Я поворачиваюсь к нему с фальшивой улыбкой на лице, пытаясь решить, что будет лучше — попытаться проявить сострадание или сохранить дистанцию. — Ты слышала меня? — дерьмо, прояви сострадание. Я осторожно подхожу к нему и обнимаю.

— Мне жаль, милый. Завтрашний день будет лучше.

Он оборачивает одну руку вокруг меня и делает глоток пива.

— Ты так думаешь?

Дерьмо, он проверяет меня. С ним все равно, что ходить по тонкой линии, и я никогда не знаю, когда упаду.

— Да, думаю. Ты невероятно талантливый писатель.

Он отталкивает меня от себя и смотрит на меня с чистым огнем в глазах.

— Думаешь, мне нужно, чтобы ты говорила мне это? Статья была отклонена только потому, что ты чертовски ужасна в редактировании. Это твоя вина, Лейкен, не моя.

Черт. Я сглатываю несколько раз и натянуто улыбаюсь.

— Ты прав. Не знаю, о чем я думала.

Он качает головой и допивает пиво.

— Я пойду, посмотрю телевизор. Надеюсь, ужин скоро будет готов, потому что я чертовски голодный, и ты знаешь, что я не люблю ждать.

Он покидает кухню, и я тихонько благодарю бога за это. Я знаю, что наши отношения ужасны. Он самый ужасный мужчина из тех, что я встречала. С тех пор, как мы познакомились, он сделал полный оборот на сто восемьдесят градусов. Раньше он был милым и любил писать вместе со мной. Теперь его заботят только его работы. Он не хочет, чтобы я писала, только если не помогаю ему. Я лучше него, в этом проблема. Раньше он был нежным, таким романтичным. Теперь, когда он прикасается ко мне, то становится тошно, и это тогда, когда он не бьет меня.

Я выскальзываю из своих мыслей, когда на духовке звенит таймер. Последнее, что мне нужно, сделать нечто, что разозлит его. Я достаю жаркое и позволяю ему остынуть, пока заканчиваю с гарниром. Как только все готово, я накладываю еду в тарелку и приношу ему, как он учил меня.

— Пожалуйста, милый, — он берет тарелку и смотрит на меня. Дерьмо. Я сажусь рядом с ним, и он переводит взгляд обратно на телевизор. Недавно он сказал мне, что я набрала несколько килограммов, и, вероятно, будет лучше, если я пропущу несколько приемов пищи. К счастью, от нервов меня всегда подташнивает, поэтому отсутствие еды не было проблемой.

Он ест, не обращая на меня никакого внимания, и единственная вещь, о которой я могу думать, это моя книга. Я так сильно хочу написать ее, но у меня бывает шанс только от случая к случаю, потому что я знаю, он сожжет ее, если узнает. Он сделал это со всеми книгами, которые я так упорно писала, разумеется, после того, как избивал меня. В начале все было не так плохо — удар здесь, толчок там. Теперь я начинаю побаиваться за свою жизнь. Удары сильные, и я уже несколько раз была в больнице со сломанными ребрами, порезами и синяками.

— Сколько еще мне нужно держать эту тарелку, пока ты не вытащишь свою голову из задницы? — я подпрыгиваю и беру тарелку. Он колко смеется, и я тороплюсь на кухню, чтобы положить ему еще. Я возвращаюсь с полной тарелкой, и он принимает ее, пока я сажусь рядом с ним, как гребанный робот, которым стала.

— Я не знаю, почему по отношению ко мне ты ведешь себя так запугано, — я поворачиваюсь к нему и смотрю так, словно он сошел с ума. — Лейкен, пожалуйста. Я ударил тебя всего несколько раз, и ты должна признать, что заслужила это.

Здесь я приперта к стене. Если я буду с ним спорить, то он точно выместит злость на мне, поэтому я заставляю себя улыбнуться.