По ту сторону льда

У себя в квартире оказываюсь глубокой ночью, и совершенно не удивляюсь, когда Стенгерберг интересуется, что делать с Солливер Ритхарн.

Действительно, между расплывчатым «найди» и «привези ее ко мне» есть существенная разница. Проблема заключается в том, что этой разницы для меня нет. Солливер Ритхарн идеальный инструмент для реформы и еще более идеальный для того, чтобы вывести токсин Лауры Хэдфенгер из моего дракона.

Рано или поздно он ее признает.

И лучше ему сделать это сразу.

— У тебя своеобразный способ пригласить девушку к себе, Торн, — сообщает Солливер, когда проходит ко мне в гостиную.

В присутствии мергхандаров она молчала, и это еще один ее плюс.

Она умеет слушать и слышать.

— Это не приглашение. Это вызов.

— Вызов кому? — интересуется она.

Я ее изучаю. Даже после съемки она выглядит сногсшибательно, ее энергия — это что-то невероятное. Макияж идеален, а под тонким платьем, поверх которого наброшено легкое пальто, я уверен, ничего нет.

— Как прошла фотосессия?

— Тебе правда это интересно?

— Нет.

Солливер качает головой:

— А что тебе интересно, Торн? Почему ты вообще меня выбрал?

— Из тебя получится идеальная первая ферна, — говорю я.

И, прежде чем она успевает что-то ответить, разворачиваю ее лицом к барной стойке.

На ней — коробка с кольцом.

Кольцо от «Адэйн Ричар», разумеется. Я просил сделать точную копию, чтобы раз и навсегда уничтожить воспоминания о том дне, когда в мою кожу впивались осколки, а чувство было такое — что в мое сердце. Мое сердце, по сути, необходимо только для того, чтобы гонять по венам кровь, наполненную пламенем. Остальной его функционал совершенно излишний, и та ситуация стала наглядным тому примером.

Солливер усмехается, касается коробочки пальцами, скользит по закрытой крышке с эмблемой ногтями.

— И это — все? — спрашивает, повернувшись ко мне. — Думаешь, я так просто продаюсь, Торн?

Она качает головой.

— Прости, но нет.

— Нет? — интересуюсь я.

— Нет. Я согласилась на харргалахт, но не на то, чтобы стать твоей женой. Для меня это как минимум слишком рано.

Будь во мне дракон, он бы сейчас рычал, но в ее присутствии внутри тишина. Такая, как в ледяном гроте, в котором можно сорвать глотку в крике, в попытке услышать ответ.

— Главное, чтобы не стало поздно, Солливер, — говорю я.

— Если ты так ведешь себя со всеми женщинами, я не удивляюсь, почему она от тебя сбежала.

— Что? — спрашиваю очень тихо.

— Ты меня слышал. — Она смотрит мне в глаза, не отводя взгляд. Я чувствую, как пульсирует харргалахт на ее коже. — И я не собираюсь становиться суррогатом, Торн Ландерстерг. Разберись сначала со своим бзиком по имени Лаура Хэдфенгер. А потом я подумаю над тем, что ты можешь мне предложить.

Она шагает к дверям, но я перехватываю ее за талию. Солливер замахивается, и второй рукой я перехватываю ее руку. Той, что закрыта перчаткой, которая расползается клочьями, пламя оплетает тонкое запястье и втекает в харргалахт.

— Отпусти. — В глазах отражается мое же пламя, узор светится так, что платье становится почти прозрачным.

— Останови меня, — говорю я.

А потом с силой толкаю лицом к барной стойке.

Солливер натурально рычит — когда я задираю ей платье вместе с пальто, скользя ладонями по бедрам. Белья на ней действительно нет, и она вцепляется пальцами в серебро мрамора, прожилки на нем разбегаются от ее ногтей льдом, как если бы она и впрямь была иртханессой.

Я чувствую ее влагу на своих пальцах, и точно так же чувствую ее дрожь, когда скольжу по набухшим складкам пальцами, без промедлений врываясь ими же в ее тело. От сжатия мышц член становится каменным, но я продолжаю трахать ее пальцами, врываясь в горячее тело до тех пор, пока она не сжимается еще сильнее, запрокидывая голову и выдыхая не то рычание, не то крик.

Эта дрожь течет по ее телу, как пламя сквозь мою руку, обжигая огнем, и столешница покрывается морозным узором. К счастью, я успеваю заметить это раньше, чем он доберется до ее судорожно сжатых дрожащих рук, убираю ладонь.

А потом резко выдергиваю из нее пальцы.

— Оближи, — приказываю, прикладывая ладонь к ее губам.

Солливер раскрывает губы, обхватывая мои пальцы. Едва скользит по ним языком, а потом с силой сжимает зубы. На фоне раскаляющего кость пламени это кажется щекоткой или уколом иглы. Тем не менее когда я отнимаю руку, вижу на ней кровь.

Солливер вытирает губы тыльной стороной ладони, а потом берет коробку с кольцом.

— Трахни себя сам, Торн, — сообщает с милой улыбкой, которая больше напоминает оскал, открывает коробку и вкладывает кольцо мне в ладонь.

После чего с силой отталкивает и идет к дверям.

— Пропустите, — сообщаю я, когда на кухне оживает коммуникатор.

Возвращаю кольцо в коробку и закрываю его, после чего поднимаюсь в душ.

«Трахни себя сам, Торн».

Совет не настолько плохой, потому что стоит мне оказаться под ледяным душем и сомкнуть кольцо пальцев на члене, как перед глазами встает совершенно другой образ. Небесно-голубые глаза, и губы, приоткрытые вовсе не для того, о чем я постоянно думаю в последнее время.