По ту сторону леса (СИ)

Свою мачеху, княгиню Елень, Белояра не очень любила. Хорошо княжна помнила ее заносчивость и пренебрежение, которое ребенок чувствует лучше всего. Елень была тонкокостной, хрупкой, словно фарфоровая статуэтка. И очень красивой. Эту свою красоту молодая княгиня тщательно поддерживала и берегла, оттого и беременность её, такая желанная для князя, мечтавшего о наследнике, для Елень стала почти ударом. Из рассказов Аглаи Белояра знала, что второй жене отца долго не удавалось понести. Все списывали на ее внешнюю хрупкость, но теперь княжна вполне допускала, что все было не так: Елень не хотела детей.

В этот раз княжна ощущала жар, исходящий от огня, что почти обжигал нежную кожу лица, и боль потери в груди, потому что в случившемся чувствовала и свою вину.

Эрик Риндольф, один из старейшин Ловчих, был старшим братом Елень. Он едва не погиб, защищая людей от волшбы княгини Ириль. Ту загнали в угол воины князя и умерли в один миг, сметенные мощной волной силы, схожей с той, что была у Лордов.

Тела погибших на погребальном костре были укрыты тряпицами. Княжна слышала, что от людей мало что осталось, но сама сразу прийти к месту взрыва не смогла — её туда попросту не пустили. Уже позднее Белояра тайком пробралась в сад, и увиденное повергло её в ужас. Деревья были вырваны с корнем, частокол крепостной стены вокруг терема прогнулся, наклонился в сторону города, лишь чудом устояв. Белояра из разговоров знала, что воины, которые в тот момент стояли караулом на боевом ходе, упали с высоты трех метров прямо в ров, сметенные взрывной волной. Терем тоже зацепило, но в меньшей степени: пострадал флигель у западного крыла, где находились гостевые покои, выбило стекла на крытой галерее у самой крыши, где находились портреты Великокняжеского рода, да послетала только-только проложенная черепица. Щит, что создал своей силой Ловчего Эрик, смог защитить лишь людей и воинов, стоявших рядом. Он отбил атаку Ириль, и от соприкосновения их сил и произошел тот взрыв, оставивший после себя черную воронку и несколько десятков погибших.

В числе тех, ради кого возвели погребальные костры, были и Милава с Малишей. Последняя так и не очнулась. Белояре было жаль ее: погнавшись за властью у княжеского престола, она пошла на сделку с Ириль, оказавшейся пособницей Лорда. И умерла, едва связь с покровительницей прервалась.

Саму княгиню Ириль схватили, но как знала Белояра, допросить ту не удалось: едва поняв, что ее вот-вот поймают, женщина произнесла что-то, сорвав с шеи подвеску. В считанные минуты кожа Ириль покрылась голубоватой ледяной чешуей, а сама княгиня погрузилась в сон. Ее сковали цепями, закрыли в подвале старой тюрьмы, находившейся под городом, и выставили охрану, которая должна была сообщить о малейшем изменении в состоянии пособницы Лорда. Камеру закрывал Лесъяр, запечатав дверь с помощью рун. Таким образом никому из людей открыть ее не удастся, а одурманить Ловчих никому из Лордов не под силу.

Князя Агрона, мужа Ириль, нашли в его покоях — живого, но тяжело раненного отравленным кинжалом. Белояре удалось подобрать противоядие и на время отсрочить смерть, но гарантий она дать не могла: яд проник слишком далеко.

К Белояре, стоявшей рядом с князем, подошел Лесъяр. Встал справа от нее и некоторое время молчал. Княжна повернула голову, посмотрев на него. Отметила усталое изможденное лицо: под глазами залегли глубокие тени, щеки впали. За эти два дня он почти не спал, расследуя случившееся. Белояра тяжело вздохнула.

— Прости меня, — сказала она едва слышно, — во всем произошедшем есть и моя вина. Возможно… — Княжна запнулась, подняв глаза на внимательно слушавшего ее Лесъяра. — Возможно, если бы я не передала тебе ту злосчастную сеточку из серебряных нитей, которую ты накинул на Малишу, с твоим отцом не случилось бы беды.

Лесъяр перевел взгляд на погребальный огонь и долго молчал.

— Мой отец знал свою судьбу, — голос его охрип и был едва слышен в треске огня, — и совсем не боялся смерти. Я жалею лишь о том, что меня не было рядом с ним. Быть может, я бы сумел ему помочь, предотвратить, помешать Ириль. Но я пришел слишком поздно… — выдохнул Лесъяр и замолчал.

Князь, отчасти слышавший разговор молодых людей, повернулся к ним.

— Эрик был моим другом, — тихо сказал он, смотря Лесъяру в глаза. — Он и правда не боялся смерти, всегда знал, на что шел. Если бы не Эрик и его сила, которой он накрыл людей, оставив себе лишь малую часть, жертв было бы гораздо больше. Я надеюсь, что ему еще можно помочь.

Великий Князь повернулся к огню. На мгновение ему показалось, что он видит в том улыбающееся лицо друга, словно душа Эрика покинула тело еще там, в саду, когда произошел взрыв. Ростислав сжал руки в кулаки, вспомнив их последний разговор, посмотрел на другие погребальные костры, на месте которых через несколько дней возведут курганы. От города послышался звон большого колокола с Центрального храма — молитва по погибшим.

Князь покачал головой, повернулся к Белояре и Лесъяру и сказал:

— Пойдемте со мной, разговор есть.

***