По ту сторону Нила

В уголке ее рта задрожала мышца. Ройстон смущенно погладил себя по животу.

– Хорошо питаюсь, – ответил он. – Даже слишком, пожалуй.

– Тем не менее, – улыбнулась Ада. – И борода тоже… – Она потрепала его по щеке.

– Спасибо. – Ройстон пригладил аккуратно подстриженную бородку, к которой сам еще не успел привыкнуть.

– Как твоя мать?

Ройстон печально усмехнулся:

– В этом мире нет силы, способной поставить на колени леди Эвелин.

Мать Ройстона была потрясена смертью старого графа. Однако суть ее скорби лучше всего выражала одна фраза, которую она часто повторяла, вспоминая о муже: «Как он мог так со мной поступить!» Масла в огонь подлил сам Ройстон, который, как новый глава дома Эшкомбов, благословил помолвку своего брата Родерика с Хелен Дюнмор, чем довел леди Эвелин до полуобморочного состояния и продолжительных приступов мигрени.

Ада опустила глаза. Ройстон указал на стульчик перед инструментом:

– Разреши?

– Конечно!

Ада подвинулась. Выскользнув из пальто, Ройстон бросил его на инструмент и занял место рядом с ней.

Некоторое время он разминал пальцы, а потом из-под них полились звуки той самой мелодии, которую только что играла Ада. Краем глаза Ройстон видел, как вспыхнуло лицо Ады, прежде чем она коснулась клавиатуры, с каким восхищением следила она за уверенными и осторожными движениями его больших, сильных рук. Лицо Ройстона приняло почти молитвенное выражение, тело его покачивалось, словно на волнах мелодии, а длинные пальцы легко брали аккорды, с которыми Аде помогала справляться лишь скорость.

– Не знала, что ты пианист, – заметила она, продолжая играть вторую партию.

Ройстон тихо рассмеялся.

– Моя мать полагала, что джентльмену вполне приличествует наслаждаться музыкой, но только не играть самому. Поэтому я тайком проникал на уроки моих сестер, а потом упражнялся и сам, когда леди Эвелин не было рядом. – На его лице появилось радостно-ностальгическое выражение. – Никогда не забуду наши музыкальные штудии в Сандхёрсте! Мы проносили в музыкальный кабинет бутылку и сигареты, а потом орали уличные песни под мой аккомпанемент. А Саймон… – Он запнулся. Ада прервала игру и поникла головой, глядя на сложенные на коленях руки. Ройстон проклинал свою неосторожность. – Прости, Адс…

Ада встала, вышла из-за инструмента, как будто немереваясь покинуть комнату, однако остановилась.

– Ну, хорошо… – прошептала она срывающимся голосом. – Будем мы или нет упоминать его имя, а его все равно не вернешь… – Она сделала еще шаг к двери, потом снова назад и обернулась: – Не хочешь прогуляться, Ройстон?