По ту сторону нуля

Как многоопытный, поднаторевший в аппаратных играх функционер Бортников с первых мгновений беседы прочувствовал, что у главы Центробанка к постоянному члену Совета Безопасности пиетета нет – явный контраст их пересечениям в прошлом; разговаривала она при этом доброжелательно, если не с теплотой. Ее замечание «Контрольное управление юридически независимо…» могло быть воспринято как удар под дых, однако интонационно улавливалось: не так уж все плохо, устаканится, так или иначе. Похоже, проблема была ей нова и не очень понятна, но, казалось, Набиуллина кое-что знает, о чем не может или не считает нужным рассказать. При этом это знание не грозит Бортниковым чем-либо непоправимым. На вопрос, стоит ли обратиться за консультацией в АП, ответила: «Не думаю».

На следующий день к столику в ресторане, где традиционно обедал Денис Бортников, подсел некий смахивающий на хамоватого экспедитора гражданин, речь которого странным образом изобиловала мудреной юридической и политэкономической лексикой, да еще не всегда по-русски. Прежде, однако, был заблокирован охранник Дениса «экспедиторами» несколько проще.

За считанные минуты интервент разъяснил: кейс Дениса Бортникова будет заморожен в обмен на перевод под домашний арест владельца «Crown Engineering» Олега Степанова. При этом главбуха компании – переквалифицировать в паровоза и засадить хоть пожизненно как переоцененного профессионально и в зарплатных ведомостях.

Между тем то было только прелюдией делового предложения хоть и стержневого свойства. Подкрепляя серьезность своих намерений, теневая, но, наконец, обозначившая интересанта сторона загрузила на экран мобильного закладную на шале, расположенное в районе Санкт-Морица с видом на озеро Граубюнден и тянущее за полтора миллиона швейцарских франков. Затем был поднят залог на шале, сделанный в пользу сына Дениса, внука Александра Бортникова, студента МГУ.

Не дав перевести дух, гонец мега-мошенников и коррупционеров, похитивших у вкладчиков и государства около двухсот миллионов евро, явил виды еще одного шале, на сей раз в округе Интерлакен, кантон Берн.

С последней единицей недвижимости, между тем, регистрационных встрясок пока не приключилось, ее собственник в правах еще не поражен. Что несколько сбивало с толку как момент, выламывающийся из логики предлагаемой схемы. Кроме того, не могла не смутить немецкая фамилия собственника шале – Гартенштейн. Ее носитель, однако, был плоть от плоти криминального капитализма с русским акцентом, хоть и последние двадцать лет ничего тяжелее ручки и двоих паспортов – российского и израильского – не поднимал. Так вот, второй объект торга был бонусом подлежащим выплате, как только Степанов поменяет кичу на свой замок в Рублевке. В предметность премиальных следовало полагаться на слово.

Оказалось оно надежным, как и сама конструкция – обменять сидельца на кандидата в оные. По выражению глаз стороны ударили по рукам, и спустя неделю Олег Степанов поменял казенную охрану на свою собственную. Но прежде инспектор Центробанка снял с ВТБ обвинения в прачечной, как не нашедшие должного объема доказательств.

Тут Бортников старший узрел, причем на месяц раньше ВВП: у властной вертикали – реальный конкурент. Да, его удельный вес с авторитарным Кремлем несопоставим, но бульдожья хватка неофита в сочетании с редкой оборотистостью создает ему имидж грозы режима.

Директор ФСБ отдавал себе отчет, что, не заручившись поддержкой кого-то из АП, заговор не отважился бы сунуться в Центробанк, тем самым, швыряя перчатку основам основ власти. Как и понимал, что без двадцати миллионов (плюс минус) долларов прокрутить такую комбинацию не получилось бы, коль три с половиной отвалили только семье Бортниковых.

Прознав о разгроме активов клана ВВП в Италии, директор ФСБ к своему изумлению открыл: итальянские погромщики и шантажисты его сына в России, то есть его самого, вне сомнения, единый организм, который, наступи час, сломает хребет пресловутой вертикали.

Следовательно, поддавшись шантажу заговорщиков, он никаких тактических задач не решил, а впал в круговую зависимость от силы, своей беспринципной мощью и коварством способную перещеголять не знающую устава власть. Стало быть, он последний, кто заинтересован в анатомировании подноготной заговора. При этом должен проявлять лояльность трону, имитируя контрреволюционную активность. Благо это несложно с тех пор, как президент уподобился свахе самому себе, сглаживающей углы келейно продвигаемого мезальянса – католического брака ВВП с Россией. Так что, предлагая президенту торпедировать заговор, Бортников не более чем отгораживался трескучей фразой, замышляя нечто противоположное – не только скрыть свою уязвимость как жертва шантажа подполья, но и отдалить, насколько это возможно, демаскировку заговора.