По ту сторону нуля

Алексу казалось, что от слепящего света прожекторов его баркас еще немного и вспыхнет – кромешная ночь за секунду сделалась запредельной иллюминации днем. Источник тому – три плавсредства береговой охраны, зажавшие баркас в клещи; шел он из Гдыни в Мальмё, рулевой – Збышек, контрабандист живым товаров, оба пассажира, Алекс и Степанов, без документов.

При этом травмировано не одно зрение – несколько матюгальников рвут барабанные перепонки. Если отталкиваться от места назначения, то по-шведски, в то время как датский – по другую сторону моста…

Алекс хотел было Збышеку крикнуть «Глуши, на хрен!», когда увидел ухватистых профессионалов в балаклавах, точно саранча, оккупирующих их борт; они же и застопорили движок.

Дальнейшее – трафарет: потуги «границы», установить личность пассажиров, настойчивостью не отличавшиеся, браслеты и сцепка Алекса со Степановым, в очередной раз проспавшего, какая власть во дворе, тьфу, на борту. И лишь затем вялые движения мысли, как перекинуть закольцованную связку на свое судно. Не найдя способа, пограничники Алекса и Степанова расцепили. Но на своем борту вновь потянулись за браслетами.

– Наручники уберите! – заорал Алекс. – Мы похожи на ангелов!? Нам сто двадцать на двоих… Представьте, ваш катер перевернется! Сколько бумаги изведете, отписываясь от двух трупов…

Некто, похоже, старший группы захвата, нехотя махнул бойцам: дескать, бог с ним. Но тут же двумя пальцами изобразил: следите в оба!

Уступка была временной. На причале, при пересадке в микроавтобус, накинули уже персональные наручники, должно быть, доставленные с оказией. Транспорт к месту – заладил дождь.

При знакомстве с очередным в судьбе изолятором, Алекс по обыкновению струил любопытство. Знал, что двух похожих друг на друга не бывает. Почтив своей персоной с десяток, считал себя докой этой узкой «специализации». Но так и не понял, почему любая силовая структура не может обойтись без собственной предвариловки, нередко, позевывающей от безделья.

Попадал он то зазеркалье по-разному, но в последние годы – по пьянке, чаще всего в аэропортах. Предыдущие «заходы» – за правонарушения «белых воротничков», почему-то заканчивавшиеся пшиком или санкциями, с потерей свободы не связанными.

Нынешний – из этого же криминального регистра – незаконное пересечение границы без документов. И не одного шанса под беженцев закосить…

– Слушай, Олег, – нашептывал Алекс Степанову на ухо, – боюсь, у нас проблема: я без понятия, как быть. Не знаю и все.

– Достали! – сорвал с лица непривычную маску Степанов, которую пограничник надел ему на берегу, прежде чем сомкнул наручники. После чего откликнулся: – Сашок, тебе какая печаль? Ты не в красном списке Интерпола, как я. А наши суки клялись: проскочите до Мальмё зеленой волной!

– Олег, остынь. Делу слюной не поможешь, – разбирался с раскладом Алекс. – Никуда не деться: нас обоих отфильтруют. Тебя – как клейменного Интерполом, меня – как не раз проходившего в Швеции паспортный контроль. В худшем случае – отбракуют через программу распознавания лиц. Но! Мы не знаем, какова процедура, и что их закон на сей счет говорит. Не исключено, нас, ничем тяжким не замаранных (ни наркотиков, ни оружия), к обеду выпустят под подписку или переведут в лагерь для перемещенных лиц. Демократия, хоть и больна большевизмом, на антибиотиках пока держится! И то, что Збышека, рулевого, от нас отделили – симптом в пользу моей версии. Похоже, он уже задерживался. И его прямиком в уголовку как рецидивиста. Так что не вешай нос и прикрой хотя бы на сутки рот. Впрочем, с полутора языками – русским и матерным – дело нехитрое. Главное, чтобы нас по разным камерам не развели, имейся здесь несколько. Когда я рядом, ты более-менее …

Функцию изолятора погранслужбы выполнял некий отстойник с двумя лавками вдоль стен – человек на пять с каждой стороны, похоже, аналога для слабого пола не имевший. Лавки своим размером позволяли кинуть кости даже такому крупному мужчине, как Алекс. Что гарантировало минимум удобств, далеко не всегда доступных для арестантов КПЗ.

Со Степановым они буквально валились с ног, но оба, бывалые «экскурсанты» предвариловки, вначале придирчиво обследовали камеру. Обнаружив видеонаблюдение в «лобби» и отхожем месте, обменялись взглядами. Укладываясь, даже не пожелали друг другу «Спокойной ночи!». Знали: на болтовне палятся девяносто процентов новичков. То, что они русскоязычные, знать пока шведам необязательно…

Между тем заснуть Алексу не выходило – раскручивалась хроника его злоключений последних двух месяцев пошедшей зигзагами линии жизни. Полной нервозности и частых перемещений в пространстве.

Контакт с Гончаруком, офицером СВРУ, прервал Борис, как-то прознавший о якобы отравлении подопечного. Через Гая затребовал немедленного соединения с «больным». С первых слов проявилось: Борис полностью в курсе события, но главное – логически объединил подкоп под гостиницу на складе боеприпасов и фиктивное отравлением.