По ту сторону нуля

Между тем с аномалией Алекс примирился, отнеся свой экстраординарный кейс к прерогативе Стокгольма. То есть столичной контрразведки, стало быть, и столичного суда, географически близкого к ней. То, что в Мальмё, третьем по величине городе королевства, регионального отделения контрразведки не могло не быть, Алекс почему-то не учел. Не встревожило его и то, что эскорт, покинув с ним «Вольво», поднял у себя и подопечного капюшоны курток. Не уколол и указатель на табло платформы «Копенгаген-Хельсинки», встроившийся в слепленную Алексом на ходу схему: «Копенгаген – через мост, рукой подать, Стокгольм – по курсу, полтысячи километров, за три часа управимся. Лишь бы дежурный судья не сачканул на больничный…»

Два двухместных купе на троих показались ему транжирством, но, скорее, польстили самолюбию, нежели насторожили. Он подумал: «Все бы так, как шведы: завтрак из ресторана, купе пять звезд для этапирования». Чуть осмотревшись, завалился спать, повинуясь избитому арестантскому правилу «Сон – самое надежное удо». Да и без оглядки на традицию поспать не мешало: первая половина ночи в баркасе на ногах, вторая – на жесткой лавке изолятора. Поворачиваясь к эскорту спиной, уточнил:

– В Стокгольм, когда прибываем?

– Время есть, разбудим… – отстраненно протянул один из опекунов, переглянувшись с коллегой. Извлек из своей ручной клади пластмассовую коробку.

Глава 14

Стокгольм, Швеция, 28 марта 2020 г. (утро)

Юрий Кирпичев, в миру атташе РФ по культуре, а по факту резидент СВР, с упоением ковырялся в носу. Между тем упражнение в «отоларингологии» для него, выкормыша рабочей окраины, дело обычное, передает растерянность, смятение чувств. Ведь работа укрепрайона шпионажа – кусок хлеба нелегкий. В особенности, когда английский и шведский резидента – на уровне солдатского разговорника. Стало быть, переводчик для генерал-майора – как поводырь для слепого. Но таковых, слава богу, в резидентуре, укомплектованной молодежью, хватает. Да и эка невидаль – безъязыкий! Еще недавно с рабфаком за душой шестой частью света командовали!

Юрий Кирпичев – один из считаных могикан грозного КГБ, протекция самого Крючкова, одноклассника его отца. Невзирая на седьмой десяток и квалификационные дыры, Юрий все еще в строю. Как некий памятник двадцатому веку, унавозившему русскую идею новейшего извода. Сделал свое дело и слушок, похоже, тиражируемый самим Юрием: Кирпичев – знакомец Самого…

Между тем неотесанность персонажа делу не помеха, хозяйство Кирпичева, принято считать, показательное. План по агентуре выполняется, смета – сальдо положительное, перебежчиков – нет. Куда ни смотри – голубое, как скандинавская Балтика, небо, даже о пенсии ни толстых, ни тонких намеков не слышно. Словом контора пишет, бухгалтер деньги выдает… Желающих обменять кроны на промышленные, а то и государственные секреты на подмандатной территории хватает.

Но со вчерашнего дня самонастраивающаяся рутина то ли забуксовала, то ли обрела пробоину. За тридцать пять лет службы Кирпичева столь необычного события, всей материей мутного, ему не припоминалось. Но самое неприятное – не отмахнуться от него и не замести под ковер. Ибо утаивание мутного кейса или даже присвоение ему неприоритетного профиля чревато непрогнозируемым. Ведь контрагент заявляет: в комбинации затронуты непосредственные интересы Кремля. При этом не уточняются, какие.

В подметной идее все не так. На памяти Кирпичева еще ни разу на разведку не выходило частное лицо, решая частную задачу. Причем действует столь жестко и профессионально, что воспринято резидентурой как себе равное. По всему чувствуется, что на той стороне – матерые пацаны, мобилизованные под частный проект. Причем именно частный, поскольку признаков контр-операций «коллег», местных или прочих, замечено не было.

Суть комбинации: обмен шведа Стеллана Юхансона, осужденного в России за преднамеренное убийство, сына гендиректора «Эриксон», на не очень внятного господина. Последний паутине известен, но в той же мере, как и игрок «Луча» Владивосток знаком массовому зрителю (команда второй лиги (ФНЛ). Самое интересное, он – русскоязычный иностранец, ни в России, ни в постсоветском мире последние тридцать лет не обитавший. Вишенка абракадабры – русофоб-очернитель, солидаризующийся со злейшими врагами России.

По прочтении сообщения, поступившего на один из электронных адресов резидентуры, считаным людям известного, Кирпичев поначалу разбирался, как служебный мейл оказался у той стороны. Но, ознакомившись с содержанием предложения, заложенного в секретный бокс – святая святых резидентуры – он хотел пропустить «проспект» через бумагорезку. Настолько его содержание и способ доставки казались несовместимыми, точно голубиная почта и мобильная связь.