По ту сторону от тебя (СИ)

— Ужасная привычка — отвечать вопросом на вопрос, — повторила я наставления, которые мне так усиленно вдалбливали в детстве. — Тебе настолько… неприятно видеть меня?

Голос дрогнул, выставляя все мои переживания напоказ.

Родительница обхватила себя руками, пытаясь то ли согреться, то ли отгородиться.

Между нами повисла звенящая тишина, как если бы мы разом оглохли от напряжения.

А потом… потом она призналась.

— У меня нет никаких прав просить тебя о чём-либо.

Она старалась говорить ровно, но всё равно было слышно, что каждое последующее признание стоит ей огромных усилий.

— Донорство — само по себе вещь малоприятная, а если учитывать всю нашу с тобой историю… то разве я могу просить тебя об этом спустя столько лет?

Желудок скрутило болезненной судорогой.

— То есть ты готова умереть, но не поступиться своей гордостью?

Удивительно, но мама даже нашла в себе силы изобразить улыбку.

— Кирюш, ну какая гордость…

В ушах зашумело. Кирюш.

— Пожалуйста, — только и смогла выдавить из себя, моля неизвестно о чём. То ли не называть меня так больше, то ли… о повторении.

— Всё куда банальнее, — слеза скатилась по её щеке. — Стыд… и вина. Я так перед тобой виновата, девочка… моя, — ещё одна слеза очертила вторую щёку.

Мои глаза тоже болезненно жгло от невыплаканного.

— Настолько, что готова умереть и оставить… ещё одного своего ребёнка без матери?!

Мои слова попали в цель. Элина отшатнулась назад как от удара. И в этот момент я словно увидела нас со стороны. Мать, едва стоявшую на ногах и прижавшуюся к стене, себя, жестокую и безжалостную, изваянием застывшую посреди маленькой комнаты.

Ох, не прав был Борис, ох не прав…

— Прости… я… я не это совсем сказать хотела, — сделала пару резких шагов по палате. Смотреть в сторону мамы было невыносимо. — Прости… Это всё слишком сложно. Я… просто хочу, чтобы ты знала. Я попробую. Сделаю всё, что от меня потребуется. Сдам кровь, пройду все анализы… И если… если мои клетки подойдут для донорства, то… — слова окончательно перемешались в голове, поэтому закончила я как-то совсем рвано: — Мы обязательно со всем справимся. Ты только держись. Дождись… меня.

Короткое прикосновение к её руке, и я выскочила за дверь, разрываемая на части от переполнявших меня эмоций, чтобы почти тут же врезаться в крепкую грудь Новгородцева и услышать его скрипящее:

— Что ты ей сказала?!

***

Я сидела в машине Новгородцева и уже минут пятнадцать ждала её владельца. Сбросив обувь, поставила босые пятки на край сиденья и обхватила колени руками. Как-то отрешённо глядела в никуда, а душе — пусто. Пустыня Гоби.

По-хорошему, нужно было уйти. Благо с современными технологиями найти в чужом городе дорогу не проблема. Но я упрямо оставалась на месте.

Перед мысленным взором до сих пор стояло перекошенное от гнева лицо, с которым он меня встретил в коридоре.

— Что ты ей сказала?!

— Правду, — заартачилась я, с вызовом вскинув голову.

Его кадык пару раз дрогнул.

«Херовый вы адвокат, Глеб Михайлович, — мстительно подумалось мне. — Раз не умеете контролировать эмоции».

— Жди меня в машине, — рыкнул он, сунув мне в руки ключ, и скрылся за дверью материнской палаты.

И вот, спрашивается, куда делись мои злость и гордость? Неизвестно.

Минуты тянулись медленно, словно издеваясь. Хотелось домой. К папе, Оле, мальчикам… А ещё лучше — вновь сидеть с Кристинкой на моей кухне и пить просекко, сплетничая и пьяно хихикая над всяким бредом.

— Нужно дождаться завтрашнего утра, — шепнула себе под нос в попытке хоть немного приободриться. — Сдам кровь и уеду домой, хотя бы на пару дней.

Сейчас обещание вернуться, данное матери, казалось сильно преждевременным. Жизнь всё больше становилась похожей на качели: шаг влево, шаг вправо… и все неправильные. Вот и теперь, оказавшись наедине с собой, я словно иначе начинала видеть и всю нашу встречу, и наш разговор. И чем дольше думала об этом, тем меньше они мне нравились.

Глеб появился как-то неожиданно. Пройдясь по парковке своей типичной деловой походкой, сел в машину, закрыл дверь, пристегнулся, завёл мотор и начал выруливать со стоянки.

Злости я в нём больше не чувствовала. Впрочем, это ничего не меняло.

— Куда мы едем? — меланхолично спросила я минут через пять, устав наблюдать за мелькающим перед нами автомобильным потоком.

— Пообедаем где-нибудь, — без особых эмоций пояснил он, не отрывая взгляда от дороги.

— Не хочу.

— Кир… — усталый вздох.

Вот тут я уже не выдержала.

— Что Кира?! Как вы уже меня все достали со своими придохами. Может, уже хватит из меня делать неразумное дитя?! Согласись, у меня есть причины вести себя… так.

Пару раз повёл челюстью из стороны в сторону.

— Я не должен был так реагировать. Прости.

— Ты вообще много чего не должен был делать!

Мою шпильку он проглотил стоически, лишь повторил:

— Давай просто пообедаем где-нибудь.

Спорить я не стала.

***

Через полчаса мы расположились на веранде небольшого ресторанчика, выбранного Глебом. Брать меню в руки я отказалась, и не было в этом ничего показного или истеричного, просто сейчас любой кусок пищи не полез бы мне в горло. Для проформы попросила воды со льдом.