По ту сторону от тебя (СИ)

Так мы и сидели друг напротив друга в тупом молчании и диком напряжение, пока в палату не заглянула медсестра, строго зыркнувшая в мою сторону:

— У вас пять минут. вашей матери нужно отдыхать.

— Всё в порядке, — попыталась опротестовать чужое решение мама. — Мы просто разговариваем.

«Просто» было последним словом, которым можно было описать происходящее между нами.

— Время, — не поддалась женщина и скрылась обратно за дверь.

— Кир, ты можешь оставаться столько, сколько хочешь. Я не устала…

Врала. Усталость теперь словно была вплетена в её ДНК красной нитью, но попытку держаться ради разговора со мной я оценила.

— Она права, — поднялась я на ноги. Тут же стало неловко, суетливо начала поправлять свою накидку, искать сумку, крутить головой… Ибо если наш разговор вышел на финишную прямую, то это означало только одно: пришло время для моих страшных признаний. — Мне нужно идти.

— Ты можешь не верить, — мама тоже начала медленно подниматься с кровати, — но я, действительно, очень рада тому, что мы с тобой смогли увидеться вновь…

— Я не смогу быть твоим донором, — выпалила резко и безапелляционно. — Я пыталась, честно. Но врачи… Врачи сказали, что совпадений недостаточно. Мне так жаль…

Говорила что-то ещё, окончательно потеряв свой самоконтроль. Крупные слёзы катились по моим щекам, я стояла перед мамой и пыталась хоть как-то оправдаться.

— Тс-с-с-с, — прервала мой безудержны поток извинений Элина. Она сумела подняться с кровати, и теперь стояла напротив, обхватив мои щёки своими шершавыми ладонями. — Тс-с-с-с, Кирюш, всё в порядке.

Нервно икнула и уставилась в её лицо, судорожно ища на нём следы разочарования или злости. Но мама улыбалась, мягко и немного печально.

— Перестань, тебе абсолютно не за что извиняться. Я никогда и не ждала, что ты сможешь стать донором.

— Но Глеб…

— Глеб не привык отступать. Ему сложно принять, что что-то находится вне его власти. Впрочем, согласись, не самое плохое для мужчины.

Это намёк на что-то или мне показалось?

— Но это означает, что ты… умрёшь, — последнее прозвучало совсем надрывно.

— Скорее всего, — спокойно согласилась мама. — Мы все когда-нибудь умрём, моё время уже почти настало.

— Но…

— Никаких но. Жизнь так устроена. Кто-то уходит, кто-то остаётся. Кирюш, ещё раз. Ты не в чём не виновата. И если моя болезнь была дана мне, чтобы я смогла увидеться с тобой ещё раз… значит, что-то хорошее я таки смогла из неё выжать. У меня есть двое замечательных детей, разве это не главное?

В качестве ответа я опять разревелась, некрасиво и громко. Мама притянула мою голову к себе и погладила по волосам, после чего тоже шмыгнула носом.

Глава 20. В объятьях ночи

Из клиники я вышла опустошённой. Сил на рефлексию, а тем более эмоции, попросту не осталось. Разговор с матерью что-то безвозвратно изменил во мне, но пока никак не удавалось понять, что именно.

Ехать в гостиницу не хотелось. Зачем? Чтобы опять киснуть в четырёх стенах, предаваясь унынию и отчаянию?

Поэтому, махнув на всё рукой, я отдалась душевному порыву и направилась в один из местных парков. Было в этом что-то умиротворяюще-печальное: бродить средь высоченных сосен, расположившихся вокруг небольшого озера, кормить уток, заранее купленным хлебом, и гасить многочисленные мысли музыкой, что на полной мощности грохотала в наушниках-капельках.

Пару раз звонил Глеб, но я не ответила. Острая потребность побыть одной крыла все правила приличия и доводы разума.

Мой мир в очередной раз рушился на сотни мелких осколков, но на этот раз как-то по-другому. Мне уже не было страшно, и даже боли особой не осталось. Лишь параноидальное желание хвататься за прошлое, в безумной попытке склеить то, что ремонту уже не подлежало.

Окончательно я сломалась на песне «Маленький», услужливо подкинутой в плейлист неведомой мне логикой проигрывателя.

«Я снова маленький, солнце яркое, мама опять сильнее всех в мире. Я снова боюсь собак и оставаться один в квартире

А деревья такие большие, незнакомые плохие слова

Поиграем в прятки? Мне, как раньше, по пояс трава». *

Горячие слёзы очередным потоком брызнули из глаз. Но я вдруг отчётливо поняла, что всё, это в последний раз. Сегодня недостающий осколок встал на своё место, чтобы окончательно обрушить иллюзии прошлого.

Пора было признать: моё прошлое, моя семья, моё детство никогда не были такими, какими я привыкла их считать. Не было тех чувств между родителями, которыми я так гордилась, не было той мамы — любящей и всепрощающей, ну а папа… папа навряд ли мог претендовать на звание благородного рыцаря без страха и упрёка. Были обычные люди, которые просто пытались жить свою, наверное, не самую простую жизнь. Что-то у них получалось, а в чём-то они провалились.