По ту сторону от тебя (СИ)

Проснулась от того, что матрас за моей спиной прогнулся под тяжестью чужого тела. Дело в том, что его кровать стояла задвинутой в угол, от этого я спала, откатившись к дальнему краю кровати и прижимаясь к стене. По этой причине Глебу, вдруг возжелавшему укрыть меня, пришлось ещё тянуться до моего бренного тела, наступив коленом на середину матраса.

— Извини, — шепнул он, заметив мои шевеления. — Мне показалось, что ты замёрзла, здесь по ночам бывает прохладно, дом быстро остывает.

В темноте ночи я могла видеть лишь очертания мужской фигуры, но отчего-то я была уверена, что он смутился.

Не до конца проснувшись, я провела ладонью по постели рядом с собой и невнятно попросила:

— Не уходи.

Глеб раздумывал несколько мгновений, после чего покорно кивнул головой и опустился рядом со мной на кровать, прижав меня к своей груди.

Я не сопротивлялась, ощутив неясный прилив умиротворения, словно всё так и должно было быть. Накрыв нас обоих пледом, он велел негромко: «Спи» и коснулся губами моей макушке. После чего я провалилась в глубокий и безмятежный сон.

***

Утро встретило нас ярким солнечным светом, нагло пробивающимся сквозь не задёрнутые до конца шторы, и лёгким чувством неловкости от степени совместной близости. Кто бы мог подумать, что самым интимным в наших отношениях окажется просто совместный сон.

Я зашевелилась в крепких объятиях Глеба, промычавшего в ответ спросонья что-то нечленораздельное.

— Пусти, — потребовала смешливо и попыталась несильно пнуть этого гада в голень.

— Не могу, — пробурчал он, продолжая притворяться спящим.

— С чего этого?

— Я впервые привёл в эту комнату понравившуюся девушку, а между нами ещё ничего не было.

Его руки чуть сильнее сжали мои рёбра, за что кто-то получил ещё один вполне чувственный удар в ногу.

— Могу заверить тебя, что и не будет.

— Не будет, — с налётом драматизма повторил Новгородцев, после чего с шумом втянул в себя воздух и… разжал свою хватку.

Затем мы просто сидели на его постели, привалившись к стене и вытянув перед собой ноги. Мой летний костюмчик из льна смотрелся ужасным измятым — вчера я так и не нашла в себе сил переодеться.Глеб, видимо, решил проявить тактичность, поэтому тоже спал в одежде. Впрочем, его шортам и футболке всё было нипочём.

С интересом крутила головой по сторонам, разглядывая обстановку. Как и всё в этом доме, комната была полна мелочей — фотографий, дипломов, каких-то медалек, даже футбольный мяч с автографом имелся. Словно здесь всё ещё обитал подросток, а не взрослый мужчина.

— Я переехал сразу после школы, — будто прочитав ход моих мыслей, принялся оправдываться хозяин хором. — Мы с приятелями квартиру сняли. Хотелось свободы и…

— И чтобы было куда приводить понравившихся девушек, — подколола его, но Глеба это ничуть не смутило.

— И девушек в том числе, — сказал и усмехнулся сам себе, явно вспоминая времена своих многочисленных побед на любовном поле. О том, что победы были многочисленными я не сомневалась. — Я здесь набегами бываю, не ночевал никогда толком, но мама не хотела ничего менять.

— Кажется, ей не особо нравятся перемены, — осторожно заметила я, припомнив обстановку всего жилища.

— Она искренне верит, что её дом — её крепость.

Гадать от кого Элина так старательно защищалась за всеми этими рамочками и рюшечками не приходилось. Кажется, она сделала всё возможное, чтобы заполнить внутреннюю пустоту, вызванную отказом от прошлой жизни. Впрочем, сегодня я думала об этом без боли и раздражения.

— Мы все в это верим, — согласилась с Новгородцевым. — Но потом туда приходят очаровательные незнакомцы и…

— И творят всякую дичь, — с самым серьёзным видом закончил он за меня. — Кир, мне, правда, очень жаль, что так всё вышло. И если я чем-то могу загладить свой поступок…

— А я вот ни о чём не жалею, — резко перебила его. — Если бы ты тогда не приехал, ещё неизвестно сколько бы лет я мучилась чувством вины и, скорее всего, никогда бы больше не увиделась с мамой. И это бы очередной гранитной плитой легко бы мне плечи. А так… а так я хотя бы знаю, что облажались мы все вместе.

— Расскажешь о чём вы вчера разговаривали?

— Если честно, то ничего нового. Просто я поняла, что устала быть жертвой по отношению к родителям, по отношению к тебе… Это же очень легко сказать, что мама отказалась от меня. Но я… но я не хочу больше быть брошенной. Куда приятней считать, что я тоже не искала с ней встреч, и, значит, это тоже был мой выбор. Не знаю, понятно ли…

— Понятно, — чуть поспешно заверил меня Глеб. — Я… испытывал что-то похожее, только по отношению к своей биологической матери. Мне столько лет хотелось ей доказать, кого она потеряла. Что я тоже чего-то стою. Мне нравилось думать, что вот, добьюсь я успеха, а тут она… приедет и будет кусать локти. А она не приезжала, и где-то там, глубоко в душе, мне казалось, что это со мной что-то не так, раз она от меня отказалась. А потом… Потом как отрезало. Решил тогда, что это не она не приезжает ко мне, а я… больше не нуждаюсь в ней.