По ту сторону от тебя (СИ)

— Не знаю, какой из тебя юрист, но повар ты прекрасный, — заметила я, — ты мог бы смело зарабатывать этим на жизнь.

Его взгляд скользнул по мне, а уголок рта чуть дрогнул, намекая на тактично скрытое веселье. Комплимент явно пришёлся к месту.

— Ну уж нет, — блеснул он своими глазами. — Предпочитаю всё оставить как есть. Я хорош на своём месте, ну а кулинария… пусть остаётся моим методом произвести впечатление на красивых девушек.

Я совсем по-детски заалела щеками, растаяв при одном намёке на то, что ему хочется произвести на меня впечатление. При этом другая часть меня осталась недовольна тем, что там имеются какие-то ещё гипотетические другие девушки. Абсолютно иррационально хотелось оставаться одной-единственной.

Л — логичность. Сегодня явно не была моей сильной стороной.

— Ну и зачем тебе производить на меня впечатление? — вернула я себя с небес на землю.

— Пока не знаю, — с деланным безразличием пожал он плечами. Правда, тут же добавил, лукаво прищурившись: — Время покажет.

Больше расспрашивать я не стала, и между нами повисло молчание.

Мы сидели на моём балконе и любовались тем, как солнце медленно плывет над рекой в направлении горизонта, окрашивая небо спектром оттенков розового и красного. Да, закаты в нашем городе невероятные.

На какое-то время волшебство момента позволило забыть про сегодняшние тягостные думы. Смешно, я весь день пыталась убедить себя, что всё в порядке, но, как оказалось, от себя не убежать. Привычный приступ меланхолии, похоже, снова тянул ко мне свои липкие щупальца.

Но вот сейчас, в этой странной компании чужого мне человека, мне словно становилось легче дышать. Не было в его взгляде того давящего сочувствия, в коем любили топить меня папа, Оля и Крис. А может быть, мачеха была права, и я действительно душила себя сама, из года в год предаваясь своей личной драме. В конце концов, отец же смог продолжить жить дальше, даже построил новую семью, успешный бизнес. А я… а я всё никак не могла отделаться от той двенадцатилетней девочки, которая просыпалась во мне раз в год в этот самый день.

— Тебя что-то тревожит, — прервал мои размышления Глеб, неожиданно нарушив очарование окружавшей нас тишины. — Что-то случилось.

Это не было вопросом, впрочем, я в любом случае не стала бы на него отвечать. Наклонившись совсем близко к своему гостю, я тихонько шепнула:

— А ты умеешь творить глупости?

Он умел. Что, собственно, и доказал, неожиданно прижавшись своими губами к моим. Как оказалось, целовался он тоже… практически идеально.

Глава 4. Ночь

Разбудило меня ощущение невыносимой жары и духоты. Погода этим летом часто изводила нас высокими температурами и безветрием, но сегодня отнюдь не они были причиной моего дискомфорта.

Горячее тело мужчины, обнимавшего меня со спины, практически полностью повторяло изгибы моего. Первая реакция – паника. Как только до сонного мозга дошло случившееся накануне вечером, я едва не подскочила на кровати в непреодолимом желании сбежать. Лишь страх разбудить Глеба заставил меня остаться на месте. И уважение к спокойному сну другого человека тут было вовсе ни при чём. На смену панике пришло жгучее чувство стыда, лишь усиливающееся с каждым новым воспоминанием, безжалостно всплывающим в моей памяти. Ей Богу, лучше б я головой ударилась и заработала амнезию, чем… вот это всё. Кто б знал, что тот поцелуй на балконе вдруг обернётся… ночным безумством.

Целоваться мой новый знакомый умел. Правда, делал это с лёгкой толикой агрессивности — мои губы до сих пор саднило от приступа мужской страсти. Хотя, может быть, это была вовсе не страсть, а природная дурость обоих, которая детонировала от прикосновения друг к другу. Не знаю. Но факт оставался фактом. Одно невинное касание губами в момент превратилось в неуправляемый ураган эмоций, от которого опьянило голову и отключило самоконтроль напрочь.

Поцелуй был долгий и жадный, настолько, что в какой-то момент нам попросту перестало хватать воздуха и… всего остального. Наши руки бесстыже исследовали тела, забираясь под одежду, касаясь кожи, будоража и немножечко пугая откровенностью ласки и наглостью.

А потом Глеб оторвался от меня, с каким-то утробным рыком прервав наше безумие.

Мы сидели в закатных сумерках, тяжело дышали и не замечали рухнувших на пол тарелок.

— Как-то всё быстро, — нервно усмехнулся он.

— М-м-м… — отозвалась я, всё ещё пребывая в дурмане от случившегося и не зная, что ожидает нас дальше. А может быть, это был всего лишь самообман… и всё я знала.

Наши взгляды встретились в немом диалоге. Глеб обнял меня, а я прижалась к его лбу своим. Казалось, что глухие удары моего сердца должен был слышать весь мир. Но тишина вокруг нас была практически осязаемой, и, если честно, она мне нравилась, словно вакуум отделил нас ото всех.

Мы вели наш зрительный разговор на неведомом мне доселе уровне, а потом он спросил:

— Уверена?