По ту сторону от тебя

Маша была для меня всем, она и Ева. А теперь все равно что умерла. Но слабая жалкая часть меня хваталась за призрачные оправдания и шансы, которых не было. Я решил дать нам время, остыть и разобраться. Я мог бы отказаться от Маши, даже если мысль о том, что она уйдет, и уйдет к нему сводила меня с ума, но Ева – мой ангел, я никогда не расстанусь с дочерью. Ради нее я попробую переступить через себя и сохранить подобие отношений, хотя бы какое-то время.

Разговор, который состоялся в моем офисе и по моей инициативе, вымотал меня морально и физически. Один Бог знает, каких сил мне стоило не сорваться, не накричать на нее, не сжать ее горло двумя руками и трясти… Но она выглядела такой виноватой и потерянной, такой искренне сожалеющей о своем поступке, она клялась, что не трахалась с ним в отеле, и я снова верил. Но ее признание в том, что Марк был ее первым парнем, меня окончательно добило. Кто же будет тягаться с первой любовью женщины?

После того, как она ушла, я набрал номер Эвелины Рамзановой. Зачем?

Теперь я уже не помню. Хотя официальной причиной стало мое согласие взяться за ее развод. Она приехала через полчаса, и наверно, все поняла по моему лицу. Забралась на стол, расстегивая блузку, недвусмысленно предлагая себя.

И я взял, испытывая и болезненную похоть, и острое отвращение к себе. К ней, ко всем нам.

Тонкая мелодия в соседней комнате заставляет меня вздрогнуть, оторвавшись от тяжелых воспоминаний. Мое сердце словно ножом режут, когда я понимаю, что она сейчас сидит и смотрит на его подарок, думает о нем, презирая меня. Иногда я так сильно ее ненавижу, что сам себя боюсь. Она притащила в дом, который я строил для нас несколько лет, его долбанную побрякушку, как напоминание. Как можно быть такой сукой, имея ангельское лицо? Тишина в моей собственной комнате просто оглушает. Я закрываю глаза, стискивая челюсти, сжимая кулаки…. Все это бесполезно.

Через десять минут, я уже отъезжаю от дома на своем «Ламборджини», поставив последнюю жирную точку в приговоре моему браку. Я еду к Лине, предварительно ей позвонив, и в отличие от моей жены она вне себя от счастья, что ей выдалась целая ночь, вместо привычного часа-двух вечером или в обеденный перерыв. Лина встречает меня в кружевном белье и чулках с ажурными резинками, с рыжими волосами, волной струящимися по плечам. Она невероятно красивая женщина, но меня привлекает в ней не красота. Ее влечение ко мне абсолютно искренно, а это то, в чем я сейчас нуждаюсь больше всего. Быть нужным кому-то…. Я разрываю на ней дорогое белье и беру ее прямо на полу возле дверей, но Лина не против. Ей нравится моя некоторая агрессивность, которую я приобрел уже после истории с Машей. А мне нравится ее реакция и легкий веселый нрав. Мы перебираемся в постель и продолжаем там бесконечно долго, яростно, разнообразно. Это иногда кажется странным, чувствовать на себе чужие руки, прикасаться губами к чужой коже, вдыхать чужой запах. И все равно продолжать с каким-то отчаянным упрямством доказывать себе, что я способен, что я не потерялся окончательно, раздавленный ножками моей жены. И когда под утро удовлетворённая и счастливая Эвелина засыпает, обнимая меня, чувствую острое желание помыться и навсегда уйти отсюда, из этого номера. От этой женщины, к которой ничего не чувствую. Но я остаюсь и, закрывая глаза, засыпаю.

Мария

Теперь, когда я знала, что это не Полина Смирнова, все мои мысли в свободное от работы время занимал вопрос: «кто она?», с кем мой муж теперь проводит не только дни, но и ночи. Когда он уехал первый раз около часу ночи, я даже понять ничего не успела. Думала, что-то случилось. Ну, или самое нелепое – за сигаретами поехал. Я простояла у окна до самого рассвета, глядя на подъездную дорогу. И первый раз в жизни прогуляла работу. Отвела дочку в садик, а сама вернулась домой и спала весь день. Вечером собиралась устроить мужу сцену, но увидела его в идеальном костюме и с отчужденно-равнодушным лицом, и поняла, что не буду я устраивать никаких сцен. По привычке предложила погреть ему ужин, а он как обычно отказался. Мы разошлись по разным комнатам. А на следующий день он с работы не приехал. И подобные ночевки где-то на стороне стали происходить регулярно. Я даже боли не чувствовала, впав в какой-то ступор. Мне хотелось одного – ясности, определённости. Я почти ждала, что он придет и бросит мне бумаги о разводе. Это было бы легче и честнее, чем так мучить меня. Все мое чувство вины испарилось, растаяло под тяжестью душевных страданий, которые обрушил на меня мой некогда идеальный муж. Сделала ли я его таким или он всегда носил в себе хладнокровную жестокость? Мне казалось, что масштабы моего преступления несоизмеримы с тем, что вытворяет Дима.