По ту сторону от тебя

– Что вы хотите сказать? – внутри меня снова разрастается страшное предчувствие. Моего отца никто не приговаривал, никто не предупреждал, что конец будет мучительным и долгим, но зато врачи не забывали пичкать пустыми надеждами и шансами, которых у него никогда не было.

– Вы должны быть готовы к тому, что через несколько лет, в лучшем случае через пять-шесть, Марии понадобится пересадка. Будет лучше, если вы начнете готовиться уже сейчас. Маше лучше не знать. На лекарственных препаратах, которые мы подберем, она сможет вести обычную и вполне здоровую жизнь. Конечно, ограничения будут, но кардинально образ жизни менять не придется. Если пациент в курсе, что его время ограничено, он фатальным образом усугубляет свое состояние, опускает руки. С вашими возможностями сделать операцию жене за границей не станет проблемой. Я сказал вам, чтобы вы были готовы. Это дорого. Очень. Стоит иметь определенный резерв на непредвиденные расходы.

– Я вас услышал, – киваю я. Становится тяжело дышать. В глазах темнеет. Паническая атака, или просто смертельная усталость. – Мне нужно…. Вы предоставите мне список клиник, где я могу предварительно узнать условия?

– Конечно, – кивает врач, кладя ладонь мне на плечо. – Все будет хорошо. Медицина сейчас вышла на новый уровень. И проблема вашей жены вполне решаема. Не падайте духом, Дмитрий Евгеньевич. Вас ждет долгая и счастливая жизнь. Думайте об этом, и ничего плохого не случится.

Я смотрю на него невидящим взглядом. В голове стучит одна только мысль. Пять-шесть лет. А потом. Что потом? Она такая молодая, совсем девочка. Пересадка…. Это только звучит, как надежда на новую жизнь, но на самом деле это кошмар, который нам предстоит пережить. Я знаю, что и после пересадки долго не живут. Существуют многочисленные риски, осложнения. Почему, черт побери, за что?

– Спасибо, док, – вырывается у меня на автомате, когда я понимаю, что врач не сводит с меня встревоженного взгляда, прикидывая не требуется ли и мне укольчик успокоительного.

– Вам нужно отдохнуть, Дмитрий Евгеньевич. Езжайте домой, выспитесь. Марии ничего сейчас не угрожает. Она в надежных руках.

– Да, спасибо, – снова повторяю я, не в силах выжать из себя что-то еще. Док снова хлопает меня по плечу и растворяется в больничных коридорах.

Я прижимаюсь спиной к стене, закрывая глаза, переводя дыхание. Собраться, не паниковать. Быть сильным.

Сколько раз я еще должен пройти через это?

Засовываю руки в карманы белого халата, сжимая их в кулаки, сжимаю до хруста челюсти.

Никому не отдам. Мое. Не проиграю. Не в этот раз.

Когда волна паники покидает меня, оставляя горькое ощущение усталости, я провожу ладонью по лицу, стирая крупицы пота со лба, поворачиваю голову, и замечаю идущего по коридору высокого молодого парня.

Я вижу его впервые, но почему-то его лицо кажется знакомым. У меня очень хорошая память на лица, и, если бы мы встречались, я бы точно знал, кто он такой. Отрываясь от стены, с непонятным ощущением внутреннего беспокойства я наблюдаю за его приближением. Уверенная, даже немного расхлябанная походка.

Парень из тех, кого называют выпендрежник, позер, и наверняка, любимчик женщин, падких на подобный типаж самодовольных засранцев, прожигающих свою жизнь. А то, что передо мной именно такой образец, я не сомневаюсь. Немало повидал за свою карьеру. И похожие экземпляры попадались очень часто. Заканчивают они обычно в психушке или с пулей в голове, или с вскрытыми венами, из которых вместо крови течет алкоголь и дурь. Он смотрит прямо на меня, и я вижу то же выражение неприязни на его лице, что и он, я уверен, прочел на моем. В зеленых глазах парня, к моему удивлению, мелькает интеллект, я даже немного тушуюсь под их прямым взглядом. Когда между нами остается пара шагов, он резко останавливается, и я чувствую исходящую от него нервную энергию и силу. Халат он держит в руках, полностью покрытых цветными татуировками. Какая безвкусица и тупость. Джинсы и футболка подчеркивают его бугрящиеся мышцы. Стриптизёр или очередной тренер для богатых сучек? Он поворачивает голову, бросая взгляд на дверь палаты моей жены. Я замечаю, что и его шея покрыта дебильными рисунками, которые поднимаются по бритому затылку к вискам. Кто в здравом уме, сделает с собой такое?

Когда парень смотрит мне в глаза, чуть прищурив свои, я снова ощущаю смутную тревогу. Мне не нравится то, что он находится здесь. Мне не нравится его пристальный цепкий взгляд, которым парень сканирует меня, как чертов ренген.

– Я Марк, – представляется он глубоким низким голосом, который не подходит к его внешности. Делает шаг вперед и с явной неохотой протягивает мне руку.

– И? – с вызовом спрашиваю я, игнорируя его жест. Обычно я себя так не веду. Не знаю, что не так с этим парнем, но я чувствую исходящую от него угрозу, и все мои внутренние радары засекают сигналы об опасности.

– Марк Красавин. Я тот, кого ты еще не видел. Приехал на похороны отца, – игнорируя приличия он сразу переходит на «ты».