По ту сторону рифта

– Наверняка мы не знаем. О чем я и говорю. Даже и не пытались выяснять. Черт, да ведь мы же обслуживающий персонал, а на месте сборки у нас только и есть, что кучка строительных фонов, насильно переделанных под научные цели. Мы можем просчитать кое-какие элементарные физические параметры, но нам неизвестно, как именно мыслит это создание, какие у него могут быть естественные средства защиты…

– Что вам требуется выяснить? – спрашивает Шимп, само спокойствие и рассудочность.

«Да ничего тут не выяснишь! – хочу заорать я. – О чем знаем, с тем и работаем! К тому времени, когда фоны начнут исполнять наши команды, дороги назад уже не будет! Сраная ты железяка, мы же вот-вот убьем существо, которое умнее, чем все жившие на свете люди, вместе взятые, а тебе лень даже перекинуть нашу автостраду на соседний пустырь?»

Только если сорваться вот так, то шансы Острова на выживание, конечно же, упадут от низких до нулевых. Так что я хватаюсь за единственную оставшуюся соломинку: вдруг имеющихся данных все-таки хватит. Раз уж о сборе новых речи не идет, придется обойтись анализом.

– Мне нужно время, – говорю я.

– Не вопрос, – откликается Шимп. – Можете не торопиться.

Шимпу мало убить это создание. Еще и плюнуть на труп хочет.

Под видом помощи в анализе он пытается деконструировать Остров, разъять его на части и втиснуть в примитивные земные стандарты. Рассказывает мне о бактериях, которые жили припеваючи, поглощая излучение в миллионы радов, и плевать хотели на глубокий вакуум. Показывает снимки неубиваемых малюток-тихоходок, имевших свойство сворачиваться калачиком и дремать при температурах, близких к абсолютному нулю; они чувствовали себя как дома и в глубочайших морских впадинах, и в открытом космосе. Будь у этих беспозвоночных милашек время и условия, окажись они вне Земли – и кто знает, как далеко бы зашло их развитие? Ведь могли же они пережить гибель родной планеты, прицепиться друг к другу, образовать подобие колонии?

Какая феерическая чушь.

Пытаюсь узнать что могу. Изучаю алхимию фотосинтеза, преображающего свет, газ и электроны в живую ткань. Постигаю физику солнечного ветра, который туго натягивает пузырь вокруг 428-й, высчитываю минимальные метаболические характеристики жизненной формы, способной отфильтровывать органику прямо из эфира. Поражаюсь скорости мышления этого существа – почти той же, с какой летит «Эри», на несколько порядков быстрее, чем у любых млекопитающих с их нервными импульсами. Возможно, тут нечто вроде органического сверхпроводника: материя, по которой замороженные электроны в холодной пустоте распространяются почти без сопротивления.

Я знакомлюсь с фенотипической изменчивостью и приспособляемостью, этим небрежным эволюционным механизмом без четкого фокуса, основанным на случайностях и позволяющим видам существовать в инородных средах обитания и обзаводиться новыми чертами, которые им прежде были не нужны. Возможно, именно так у жизненной формы без всяких естественных врагов появились зубы, когти и готовность их использовать. Выживание Острова зависит от того, способен ли он убить нас; я обязана найти факты, которые превратят его в угрозу.

Но в итоге во мне лишь растет уверенность, что я обречена на провал, – как выясняется, насилие по своей природе планетарное явление.

Планеты жестоки к своим детям – эволюционным процессам. Сама их поверхность располагает к войне: ресурсы плотно сосредотачиваются на участках, которые можно защищать и отнимать. Из-за силы тяжести вам приходится растрачивать энергию на скелет и сосудистую систему, вечно быть настороже, ведь идет нескончаемая садистская кампания, цель которой – расплющить вас в лепешку. Чересчур высокий насест: один неверный шажок – и вся ваша драгоценная архитектура разбивается вдребезги. И даже если вы, избежав всех бед, смастерили себе какой-нибудь громыхающий бронированный каркас и под его защитой потихоньку выползли на сушу – так ли далек тот день, когда Вселенной вздумается сбросить с небес астероид или комету и обнулить ваш таймер? Стоит ли удивляться, что мы растем с убеждением, будто жизнь – борьба, игры с нулевой суммой – Божий закон, а будущее всегда за теми, кто давит конкурентов?

Здесь же действуют совсем другие правила. В космосе, по большей части, мирно: ни суточных, ни сезонных циклов, никаких ледниковых периодов и глобальных потеплений; там нет диких колебаний между жаром и холодом, покоем и бурей. Повсюду вещества, предшествующие жизни: они есть на кометах, липнут к астероидам, рассеяны по туманностям шириной в сотни световых лет. Молекулярные облака лучатся органической химией и жизнетворной радиацией. Их необъятные пыльные крылья напитываются теплом из инфракрасной части спектра, отсеивают все самое опасное и порождают межзвездные питомники, в которых может углядеть что-то гибельное лишь какой-нибудь недоразвитый беженец с самого дна гравитационного колодца.