По ту сторону рифта

Когда мы вновь восстаем из мертвых, Остров уже поет другую песню.

Как только наш лазер коснулся его, он перестал выводить свое стоп, стоп, стоп. Теперь он просит о чем-то совсем ином: по его коже пробегают темные черточки, пигментные стрелки устремляются к некой невидимой точке, совсем как спицы, уходящие к ступице колеса. Сама эта точка скрыта от нас и лишь предполагается; от нее далеко до 428-й, горящей ярким фоном, но ее положение довольно легко просчитывается – это шесть светосекунд по правому борту. Есть и еще кое-что: по одной из ступиц, словно бусина по нитке, скользит округлая тень. Она также сдвигается вправо, пропадает с импровизированного дисплея Острова и возникает в начальной позиции, бесконечно повторяя свой маршрут.

Эта позиция в точности соответствует месту, в котором мы через четыре месяца пробьем мембрану. Прищурившись, какой-нибудь бог разглядел бы, что по ту ее сторону в самом разгаре строительная суета, и огромный прерывчатый тор, обруч Хокинга, уже обретает форму.

Суть послания до того очевидна, что ее улавливает даже Дикс.

– Оно хочет, чтобы мы сдвинули врата… – Его голос выдает замешательство. – Но откуда ему известно, что мы вообще их строим?

– Фоны по пути прошли через него, – замечает Шимп. – Оно наверняка это почувствовало. У него есть фотопигменты. Возможно, оно способно видеть.

– И скорее всего, получше нашего, – добавляю я. Даже с простейшими точечными камерами можно быстро добиться высокого разрешения, если рассеять горстку на площади тридцать миллионов квадратных километров.

Однако Дикс морщится, он все еще в сомнениях.

– Значит, оно видит снующих рядом фонов. Отдельные блоки – там и не собрали-то ничего толком. Откуда ему знать, что мы строим что-то опасное?

Да оттуда, болван малолетний, что оно очень, очень умное. Неужто так трудно поверить, что этот, этот… – кажется, слово «организм» здесь слишком слабое – попросту сообразил, какой цели служат эти недостроенные блоки, взглянул на наши прутики с камешками и точно угадал, к чему идет дело?

– Может, оно видит врата не в первый раз, – говорит Дикс. – А вдруг там есть еще одни?

Я качаю головой.

– Тогда бы мы уже заметили линзовые артефакты.

– Вы когда-нибудь встречали других прокладчиков?

– Нет.

Все эти эпохи мы были одни. Мы только и делали, что убегали.

В том числе от собственных детей.

Я провожу кое-какие расчеты.

– До осеменения сто восемьдесят два дня. Если сместиться сейчас, то для подгонки под новые координаты достаточно подкорректировать курс на несколько микроградусов. Целиком в пределах допустимого. Конечно, чем дольше мы тянем, тем рискованней угол.

– Исключено, – вставляет Шимп. – Мы уйдем от ворот на два миллиона километров.

– Сдвинь ворота. Весь комплекс сдвинь, чтоб его. Очистительные установки, фабрики, астероиды эти долбаные. Если послать команду немедленно, то сотни-другой метров в секунду хватит с головой. Даже сборку останавливать не придется, будем строить на лету.

– С каждым таким сдвигом доверительный интервал по сборке будет увеличиваться. Вероятность ошибки превысит допустимые значения, а мы ничего не выиграем.

– А как насчет того факта, что у нас на пути разумное существо?

– Я уже сделал поправку на возможное присутствие разумных инопланетных форм жизни.

– Так, во-первых, тут никаких «возможно». Оно там и вправду есть, мать твою. И с нашим нынешним курсом мы его сшибем.

– Мы не заходим в зоны обитаемости никаких планетарных тел. Ни одного свидетельства наличия космических технологий не обнаружено. Текущее положение точки сборки отвечает всем консервационным критериям.

– Это потому, что люди, которые разрабатывали эти твои критерии, и помыслить не могли о живой сфере Дайсона![11]

Но я впустую сотрясаю воздух и понимаю это. Шимп может прорешать свои уравнения хоть миллион раз, но, если в них не предусмотрено место для новой переменной, что ему делать?

Давным-давно, когда до разборок еще не дошло, у нас был допуск к изменению таких параметров. Когда мы еще не выяснили, что бунт организаторы тоже предусмотрели.

Я пробую другой подход:

– Оценить потенциальную угрозу.

– Никаких данных в пользу этого.

– Да ты посмотри, сколько синапсов! У этого существа вычислительная мощность на несколько порядков больше, чем у всей цивилизации, которая нас сюда заслала! Неужели ты думаешь, что с таким умом можно прожить так долго и не научиться себя защищать? Мы принимаем за данность, что оно просит нас сдвинуть ворота. А что, если это не просьба? Что, если нам всего лишь дают шанс одуматься, пока оно не взяло дело в свои руки?

– У него же нет рук, – доносится с другой стороны тактобака. И ведь Дикс даже не издевается – просто он до того тупой, что мне хочется проломить ему башку.

Я стараюсь не повышать голоса:

– Может, они ему и не нужны.

– Ну и что оно сделает – заморгает нас до смерти? Оружия у него нет. Оно и мембрану контролирует не полностью. Сигнал распространяется слишком медленно.