По ту сторону синей границы

Дед вскинул палку на плечо на манер винтовки и, печатая шаг, зашагал через школьный двор. Галстук и седые волосы развевались на ветру. Народ испуганно перед ним расступался.

– Желаю немедленно поговорить с директором сего учебного, с позволения сказать, заведения!

– Это невозможно, герр Кляйн. Ваша внучка обязана присутствовать на занятиях!

– Ба-а-а! Да это жрица собственной персоной!

Раздался звук, похожий на выстрел, – это дед стукнул по полу палкой.

– Я хочу видеть свою внучку!

У двери начал собираться народ. Многие хихикали.

– Так, все по классам! – скомандовала фрау Тиль. – Живо!

– Живехонько! – передразнил ее дед.

Кто-то громко взвизгнул – кажется, Мелани, любительница повизжать по любому поводу. Наверно, фрау Тиль, не слишком церемонясь, подтолкнула ее.

Дед снова стукнул палкой об пол.

– Вот, значит, как выглядит социалистическое воспитание! Ну просто душа не нарадуется! Сразу ГУЛАГ[25] вспоминается.

– Будьте любезны, замолчите наконец!

Я вздрогнула от ужаса, услышав этот голос: нет, только не это… Секретарь парторганизации нашей школы Карлова! У нее есть привычка бесцеремонно заходить в классы и, прерывая урок, обличать всех и вся: «гнилой» Запад, НАТО, американского президента Рональда Рейгана. От злости она заводится, багровеет и брызгает слюной. В нашем классе больше всего брызг обычно доставалось сидящей на передней парте Сабине. Но так ей и надо, ябеде.

– А вот и мадам партайгеноссе! С Инте-е-ернациона-а-алом воспрянет род людско-о-ой! – зашелся дед.

– Я этого так не оставлю! – отчеканила парторг.

– Он обозвал меня жрицей, – доложила фрау Тиль.

Я забарабанила в дверь.

– Дед, перестань! Иди домой!

– Вы же сами слышите, – рявкнула парторг. – Уходите, пока еще больше не навредили своей внучке!

Дед трубно высморкался.

– А скажите-ка, товарищ Карлова, вы какие предметы преподаете?

Дед точно знал, что она – освобожденный секретарь школьной партячейки, а не учитель, и занимается исключительно пропагандой и политическим воспитанием.

Я снова забарабанила в дверь. Кажется, это наконец подействовало – через некоторое время снова раздался голос деда, теперь он был негромкий и усталый:

– Ладно, пойду. Не буду нагнетать обстановку и отвлекать вас от пестования нашей героической молодежи.

Послышались шаркающие шаги и звук волочащейся по полу палки.

– Ваша внучка может гордиться таким родственником, – съязвила Карлова.

Раздался звонок на урок. Я подбежала к окну. Дед понуро шагал через школьный двор, из кармана свисал носовой платок. Он выглядел утомленным, на меня даже не оглянулся.

В двери заскрежетал ключ. Я быстро спряталась за занавеской. Кто-то вошел в класс, тихонько напевая «По ту сторону Эдема» Нино де Анджело.

Я глубоко втянула воздух – запаха лаванды нет. Осторожно выглянула и увидела фрау Крёгер со стопкой книг.

Я вышла из-за занавески.

– Фрау Крёгер…

Она вздрогнула.

– Господи, как ты меня напугала! Что ты тут вообще делаешь?

– Фрау Тиль меня заперла. Из-за дедушки.

– Та-а-ак…

– Она не разрешила мне пойти с ним на ярмарку в Барнсторф.

– Понятно. – Фрау Крёгер аккуратно положила стопку книг на край стола. – Тебе в это время там вроде бы быть и не положено…

И повернулась к двери.

– Звонок давно уже прозвенел, пора на занятия.

Я взяла сумку, мы вышли в коридор. Послышались чьи-то голоса, кто-то произнес мое имя.

– Черт… – прошептала я. – Сейчас на меня всех собак спустят: дед над фрау Тиль подшучивал.

Голоса приближались. Я готова была кинуться обратно в класс и снова спрятаться за занавеской.

Фрау Крёгер крепко взяла меня за руку:

– Нет, погоди.

Она задумалась на пару секунд.

– Пойдем. Только будь добра, держи язык за зубами.

Мы направились в подсобку в конце коридора. Здесь фрау Крёгер сунула мне в руки огромную стопку книг. Сверху – Николай Островский «Как закалялась сталь».

– Зачем это?

От книг пахло застарелой пылью. Они оказались такими тяжелыми, что я чуть не потеряла равновесие.

– Ты же спортсменка, так? – сказала фрау Крёгер. – Должна справиться.

И себе тоже взяла пару книг.

По главной лестнице нам навстречу спускались директор Шнайдер, парторг Карлова и фрау Тиль.

Я подняла стопку повыше – вдруг меня не заметят за скучной обложкой стального цвета. Только это не помогло…

– Вот ты где! – прошипела Карлова.

Все ее лицо было в каких-то мелких красных прыщиках – наверно, от злости. Из туго-натуго заплетенной косы не выбивался ни один волосок.

– Так… – пробасил директор.

– Ханна, ты пойдешь с нами! – приказала фрау Тиль.

– Добрый день, Клаус, – поздоровалась с директором фрау Крёгер. – Боюсь, я не могу отпустить Ханну, она мне нужна сейчас, помогает перенести книги. А они очень тяжелые.

И фрау Крёгер преувеличенно застонала, продолжая подниматься по лестнице. Я шла за ней по пятам.

Парторг, естественно, на это не повелась.

– А подождать ваши книжки никак не могут? – спросила она язвительно.

Фрау Крёгер даже не оглянулась.

– К сожалению, нет. Я в этом полугодии в трех классах учителей замещаю.

– Нам необходимо поговорить с Ханной!

Фрау Крёгер обернулась к директору:

– Это действительно так нужно именно сейчас, Клаус?

Тот неопределенно покачал головой.