По ту сторону синей границы

Молчу. Говорить сил больше нет.

Андреас качает головой.

– Я не могу… опять… туда.

Мы молчим. Вода бьется о буй, снова и снова. Неустанный, вечный ритм, а нас тут будто и нет вовсе. Под руками – холодный металл. Мне тоже очень хотелось бы остаться здесь.

– Тогда сидим. И ждем их.

Андреас закрывает лицо рукой, мотает головой:

– В голове не укладывается!

У меня тоже.

Но надо плыть дальше, и у меня нет сил убеждать его в этом. Он даже не хочет погружаться в воду. А в одиночку я не рискну.

Нас посадят.

Андреас говорил, что не переживет такое. А обо мне и говорить нечего.

Что же делать? В горле комок, хочется реветь.

Ясно одно: останемся на буе – окажемся в тюрьме, и скоро; поплывем дальше – получим еще один шанс. Надо продержаться, пока не встретится «правильный» корабль или лодка. Только когда это случится? Сколько у нас еще времени?

Я смотрю на серую воду. Она – наша единственная возможность. Надо снова возвращаться в холод. В неизвестность…

– Черт, черт, черт! – кричит Андреас и вскакивает. – Мы же в нейтральных водах! Если они приплывут, мы просто откажемся идти на борт! Ну что они нам сделают?

Но я уже справилась с растерянностью.

– Пушку к голове приставят и силой затащат в лодку.

– Но так же нельзя! – кричит Андреас. – Так не делают!

От ярости его шатает, буй клонится на сторону, и я хватаюсь за него обеими руками, чтобы не съехать в воду. Андреас вдруг сгибается, и его рвет. Бедняга! Этого только не хватало…

Поднимаю голову, смотрю в небо. О чем мы только думали? Тогда, в тепле и сухости, идея казалась отличной. Ну а теперь? Теперь мы по уши в дерьме!

Андреас молча опускается на выступ. Бледный, как простыня.

Как бы хотелось снова оказаться в Ростоке, в квартирке Андреаса. Сидели бы и пили горячий чай, трепались о том о сем… Но мы здесь! И не случайно.

– Помнишь, что ты зимой сказал, когда на тебя Штази надавило?

Андреасу предложили возможность продолжить учебу, если он согласится на них работать.

Андреас кивает.

– Помню. «Наш единственный шанс – свалить отсюда».

Ветер усиливается, волны становятся выше.

Вокруг, насколько хватает взгляда – серая масса, без конца и края, от нее никуда не скроешься.

– Мне тоже не хочется обратно в воду, – говорю я тихо. – Но ничего другого не остается. Если нас здесь зацапают – тут же упекут за решетку. На годы.

– А может, поляк никому не скажет, – еле шевеля губами говорит Андреас.

– Может, – соглашаюсь я. Хотя сама в это не верю и не могу поддержать Андреаса. Хотелось бы надеяться, но полагаться на призрачную надежду мы не можем.

Надо покинуть нашу опору, наш буй. Иначе шансов нет.

Назад пути нет! Слишком поздно.

Смотрим на горизонт, долго молчим, думаем, взвешиваем…

Каждый для себя.

Через какое-то время Андреас поворачивает голову и смотрит на меня. Печально улыбается, глаза ясные.

Он берет фляжку, делает большой глоток, я тоже. Потом пристегиваю фляжку к поясу.

– Думай про завтра, – говорю я. – И про Сакси.

Андреас не отвечает. Пододвигается на край выступа, свешивает ноги. Рукой держится за скобу и медленно, медленно разжимает пальцы… Я соскальзываю в воду вместе с ним, чтобы шнур не впился в запястье.

Снова оказаться в холодной воде – это ад! Не хочу, не хочу, не хочу! Начинаю работать ногами, плыву…

Все тело болит.

Нет, ничего не выйдет! Я вообще не могу больше одолеть ни метра. Мне надо обратно, на буй!

Но тогда они нас сцапают. Давай, плыви!

Не могу, в воде так холодно. Не могу – но должна! Иначе все пропало. В тюрьму на годы. Никто не поможет. Из-за меня достанется всей семье. Они могут арестовать и деда, ведь он то и дело вслух ругает государство; маму вышвырнут с комбината, папу отвезут в гельсдорфскую психушку. За Ульрихом тоже станут наблюдать, он же на меня не донес.

Надо плыть, надо двигаться дальше, но вместо этого оборачиваюсь и смотрю на буй.

Как он тут вообще оказался?

Пусть исчезнет, не хочу его даже вспоминать. Ненавижу его!

Все было бы проще, если бы он нам не встретился. Андреас, не оглядываясь, плывет вперед, я следую за ним. Не могу войти в ритм, руки движутся не плавно, а какими-то рывками.

Вдруг Андреас поворачивается, смотрит на буй, потом на меня. Я игнорирую его взгляд.

Волны набегают справа, вдыхать воздух трудно. Даже не пытаюсь плыть кролем, только брасс. Хотя это не помогает лучше видеть то, что вокруг. Волны усиливаются. Они качают нас – то вверх, то вниз.

Иногда краем глаза вижу руку Андреаса: вот она резко выходит из воды, сгибается, снова погружается под воду.

Мне нехорошо. Чувствую вину. Надо было остаться. Он не справится… Плыть, просто плыть. Буй давно в прошлом.

Наша цель – корабли на горизонте. Шнур между нами провисает, мы плывем рядом, не обгоняя и не отставая, будто делали это всю жизнь. Дальше, дальше, дальше, вперед и вперед.

Каждый вдох обжигает легкие. Тело ледяное.

Мы молчим. Что говорить, когда и так все понятно… Да и энергию зря расходовать незачем.

Чувство времени исчезло. Солнце высоко, наверно, уже за полдень.

Вверх – вниз. Вверх – вниз…

Вода мутная, море похоже на пустыню, унылую и безжизненную.

Даже медуз не видно.

На горизонте – корабли, но они плывут не в нашу сторону.