По ту сторону синей границы

– Думаете, кто-то разделяет вашу точку зрения? Должна вас огорчить: никто! Уходите! В демонстрации вы принимать участия не будете! Такие люди, как вы, стране не нужны!

– Ладно, тогда пойду съем мороженое.

Андреас поднял вверх большой палец и направился к крепостному валу.

– Какая наглость! – крикнула Карлова ему вслед.

– Повезло же… – пробормотал Сакси. – Я, может, тоже мороженого хочу.

Вместо мороженого ему вручили красное знамя, велели нести его по Ланге-штрассе и скандировать лозунг «Да здравствует дружба с великим Советским Союзом!».

– А знаешь, – крикнул Сакси мне в ухо, – с дружбой этой теперь не очень, в Союзе сейчас перестройка и глаз-нос, а Хонеккер почему-то больше не хочет им во всем подражать. Так отец вчера сказал.

– Это называется гласность[46].

– Как?

– Глас-ность, а глаза и носы тут ни при чем.

Сакси это было решительно все равно, он с остервенением принялся размахивать знаменем.

К обеду демонстрация наконец-то закончилась, и можно было сматываться. Андреас ждал нас у Каменных ворот, чтобы всем вместе поехать в Варнемюнде.

Мы с Сакси быстренько забежали домой переодеться. Ехать на пляж в синих рубашках ССНМ было бы совершенно нелепо!

На молу в Варнемюнде время от времени собирался народ и торговал из-под полы всякой всячиной: чаще всего вещами, привезенными из ФРГ, но и старьем тоже. Кто-то вот разложил на камнях елочные игрушки, – и это Первого мая!

Мы с Андреасом быстро взобрались на мол.

– Классное место! – крикнул Сакси, разбежался и подпрыгнул, но вскарабкаться не смог. Мы схватили его за брючный ремень и втащили наверх.

Потом развернули наши постеры с музыкальными группами и разложили все остальное, чем собирались торговать: статьи из журналов, наклейки, рекламные проспекты.

– Посмотрим, за сколько удастся «Браво»[47] толкнуть… – сказал Андреас Сакси.

Журнал привезла Андреасу его бабушка. Она, конечно, думала, что внук сам будет его читать, а не потащит продавать на черный рынок.

Вокруг нас тут же собралась небольшая толпа. Прямо перед нами стояли и шептались две девчонки, почти близнецы, с одинаково длинными светлыми волосами, в одинаковых розовых велюровых костюмах.

– Что желаете? – Сакси взмахнул руками над нашими сокровищами.

Обе показали на большой постер с Depeche Mode.

– Ровно двадцать марок!

«Близняшки» в ужасе переглянулись и принялись рыться в карманах. Потом протянули две купюры по десять марок.

– Вы его пополам разрежете или что-о-о? А то, может, по очереди любоваться будете, одну неделю одна, другую – другая?

Девчонки непонимающе уставились на Сакси, потом еще пошептались, забрали постер и быстро ушли.

– Какая тебе разница, что они с ним делать будут! И шуточки свои заканчивай, не отпугивай клиентуру! – разозлился Андреас.

Я поглядывала, что делается на молу. Если нагрянет полиция, придется немедленно сматывать удочки.

Какой-то прыщавый парнишка купил за пятнашку постер с Джорджем Майклом. Быстро ушли и постеры с Мадонной и Принцем. А за Стинга Андреас выторговал целых двадцать пять марок, потому что на обороте была еще и Дженнифер Раш.

Дама возраста примерно моей мамы купила часть «Звездного пазла» – коленку Дона Джонсона.

– Вы что ее, на стенку повесите, да-а-а?

Дама вежливо кивнула, положила на камень семь марок и ушла, все время озираясь.

Андреас ткнул Сакси локтем в бок.

– Язык придержать не мог?

– Нет, ну а что-о-о? Это же ваще идиотизм полный – коленку на стенку вешать!

– Может, у нее остальные части уже есть, – возразил Андреас.

– Придумал, придумал! – крикнул Сакси. – Сфоткаем мою коленку, а всем скажем, что она Брюса Спрингстина! Кучу денег сможем заработать.

– Не-е, ничего не выйдет, – сказала я. – Твоя слишком тощая. И грязная.

– Ну и что-о-о? У Брюса Спрингстина тоже коленки грязные бывают, он же прыгает по сцене!

– Обалдеть, – вдруг сказал Андреас, листавший «Браво».

Саксина рыжая голова тут же повернулась к нему:

– Где? Чего?

– Обалдеть, – повторил Андреас и углубился в журнал.

Сакси подвинулся к нему, посмотрел через плечо, и брови у него поползли вверх.

– Ваще обалдеть!

– Да что такое? – спросила я.

– Concert for Berlin, – прочел вслух Сакси. – Концерт для Берлина. На следующих выходных. Дэвид Боуи, Genesis, Eurythmics.

– С ума сойти!

– Будут играть перед Рейхстагом! Их и в Восточном Берлине будет слышно! – восторженно проорал Сакси мне в ухо, будто я глухая.

– Этот выпуск мы пока продавать не будем, – решил Андреас.

У нас почти все уже разошлось, оставались только рекламные проспекты.

Их взял оптом за пять марок какой-то мужчина.

– Вы где живете? – поинтересовался он.

– В Ростоке, – ответил Андреас.

– Адрес?

Андреас сказал ему адрес воображалы Сабины из высотного Штази-дома.

– А ты из какого района? – он смотрел мне прямо в лицо.

– Из Диркова. Аллея строителей, 798.

Номер дома я, конечно, выдумала. Аллея строителей длинная, но не настолько.

– А я з Гриммы, – прогундосил Сакси густым саксонским выговором. – Эдо ф Загзонии.

Мужчина что-то пометил в блокноте и перешел к следующему прилавку.

В электричке на пути домой мы еще раз прочитали статью про концерт.