По ту сторону синей границы

Андреас пригляделся к нему.

– Ты, кажется, совсем с катушек съехал.

– Мы переезжаем… в Гамбург.

Настала оглушительная тишина. Андреас выпустил мяч из рук, подошел к нам и сел на кровать. Мы молчали, глядя на катившийся по полу мяч. Вдруг Сакси показал на одну коробку посреди комнаты.

– Вот моя! Одна-единственная! Угадайте, что там.

Мы посмотрели на коробку.

– Это нетрудно, – сказал Андреас.

– Ну, угадайте!

– Твои «Мозаики», – сказала я тихо.

– Точно. Забираю с собой всё! – с нажимом заявил Сакси. И затараторил: – У меня все выпуски есть, за все годы, только пяти не хватает. «Тайна грота» – первый выпуск 1976-го. «Черная фелюга» – ноябрь 1982-го. «Похищенный принц» – сентябрь 1978-го. Там Калифакс попадает в восемнадцатый век, его принимают за наследного принца Руди, и он завоевывает Вену. Потом еще «Самозваный Гансколбас» – апрель 1980-го, где он на спор ест кнедлики. И еще «За Пиренеями» – декабрь 1980-го.

– «Похищенный принц» у меня есть, – тихо сказал Андреас. – И выпуск про кнедлики тоже.

Сакси вытер глаза и уставился на свои кроссовки.

– Если хочешь, они твои…

– Не врешь? – вскинулся Сакси.

– Да ты что?! – я повернулась к Андреасу, не веря своим ушам. Он ни разу в жизни никому не дарил своих «Мозаик». Даже не менялся ими.

Я поерзала на матрасе – из него торчала пружина.

– У меня есть «За Пиренеями». А первое издание «Грота» есть у деда: он его спрятал на кухне в шкафу, подальше от всех, хочет когда-нибудь продать за чеки. Просто возьму потихоньку, он и не заметит.

– С ума сойти! Вот бы еще «Черную фелюгу» раздобыть… – Сакси прямо на глазах приободрился и решительно выпрямился.

Андреас вскочил с кровати.

– А кроме твоих дурацких «Мозаик» других забот нету? Намыливаешься свалить на Запад, а сам изводишь себя и других из-за каких-то недостающих выпусков?

Он отвесил Сакси подзатыльник.

Тот обхватил голову руками.

– Да я-то в чем виноват? Мне самому родители сказали только два дня назад!

Андреас наподдал ему еще раз.

– И что? Мог бы здесь остаться! Трус!

Сакси вдруг зарычал и ударил кулаком вверх. Попал Андреасу точно в нос, тут же потекла кровь.

– Вот ч-ч-черт… – только и сказал Андреас и откинул голову назад.

Сакси испуганно на него посмотрел и вытащил из кармана носовой платок. Андреас прижал его к носу и снова уселся на кровать. На ветке возле окна чирикала синичка.

– Твои родители ведь не могут взять и заставить тебя уехать, – прогнусавил Андреас сквозь платок.

– И ты правда не знаешь, когда вы уезжаете? – спросила я.

Сакси сразу как-то обмяк.

– Нет. Нам сообщат только за день до отъезда. Я на одно надеюсь – что мы уедем уже после выпускного. Я ведь так его ждал.

Внизу на улице играли дети, до нас доносились их крики.

– Будешь теперь кататься на своем чертовом «БМВ» по этому чертовому Кудамм, как ты всегда хотел, – пробурчал Андреас.

В тот же день я свистнула у деда из кухонного шкафчика «Тайну грота» и принесла Сакси все четыре выпуска. Андреас со мной не пошел – он был ужасно зол и огорчен из-за предстоящего отъезда Сакси.

Через несколько дней он пришел в себя.

А спустя две недели мы снова пошли звать Сакси поиграть в футбол. Но его уже не было. В квартире вообще никого не было.

Все понятно: разрешение на выезд Блумам выдали вчера или позавчера, и у Сакси не хватило времени попрощаться. Дверь была не заперта, а только прикрыта. Мы вошли и огляделись. Квартира выглядела покинутой и печальной. В комнате Сакси на полу лежала записка.

«Я пришлю вам пластинки и «Сникерсы» с «Твиксами». А вы мне – «Черную фелюгу», ладно? Тогда будет полный комплект».

Андреас вдруг стукнул кулаком по стене и заорал:

– Проклятая чертова страна! Мы его никогда больше не увидим!

Глядя на старые Саксины рубашки, валявшиеся на полу рядом с запиской, Андреас спросил, помню ли я анекдот, который Сакси нам недавно рассказывал. Как расшифровывается «ГДР»? Груда Дырявых Рубашек.

Я даже улыбнуться не смогла.

* * *

Над водой свистит холодный ветер.

Течение отбрасывает нас назад, потом снова толкает вперед. Волны поднимаются, медленно поднимают нас, снова опускают; расстояние между ними все увеличивается.

На небе – угрожающего вида плотные облака, серые и черные; они громоздятся и наползают друг на друга.

Волны загибаются барашками, потом обрушиваются вниз, снова растут и снова рушатся.

В ушах – свист ветра.

На пляже в Варнемюнде спасатели наверняка подняли сигнальный оранжевый шар на самый верх вышки № 3 – знак того, что заходить в воду строжайше запрещено.

Небо почти скрылось за облаками. Бросаю взгляд на компас – толку от него никакого, нас все время крутит. Курс выдержать невозможно, наверняка отнесет на несколько километров в сторону.

Куда плыть – непонятно. Устало шлепаю руками по воде.

Главное сейчас – просто держаться на поверхности. Ветер гонит волны в одном направлении, взбивает в пену, она летит в лицо, как на пляже в прибой.

Такой шторм описан в «Мозаике», которая у меня под неопреновым костюмом. Абрафаксы преследовали «Черную фелюгу», вышли на лодке в открытое море и чуть не утонули.