По ту сторону синих гор (СИ)

Он так тяжело дышал, что грудь у него раздувалась словно кузнечные меха, а ноздри трепетали будто он примчался сюда из Карсхольма.

Глядя на него внятное выразиться было сложно. Мои мысли и мышцы расползались, словно кисель, и собрать хоть что-то в кучу никак не получалось. Но раз он меня спрашивал в такой момент, значит, это для него было важно.

Я моргнула и вдруг всё поняла. Двуединый, то есть вот как по его мнению должно было быть у нас в первый раз?

Улыбка невольно растянула мои губы, и я, смущённо их кусая, прошептала:

-               Сейчас понравилось.

Бьёрн шумно выдохнул. Его лихорадочно сверкающий взгляд потемнел и мазнул по мне жаркой лаской. Эмоции мужа, жажда обладания телом, которое он видел перед собой и видения того, как он хотел это сделать, окончательно привели меня в чувство. А осознание, в каком откровенно бесстыжем виде я сейчас лежу перед ним вдруг породило в груди жгучий стыд. Я потянула на себя мех, прикрываясь, но всё равно ощущая себя под ним постьщно голой.

В глаза Бьёрна было неловко смотреть. Не было никакого смысла отпираться, что эта часть с поцелуями мне понравилась, а приступать к той, от которой удовольствие получал муж, мне ужасно не хотелось. Но как сказать ему об этом я не знала. Мне нужно было как-то себя подготовить.

Я беспомощно покосилась на ту часть тела Бьёрна, которая так наглядно демонстрировала его возбуждение, напряжённо ожидая, что он сейчас продемонстрирует её мне во всей своей красе, но кайген вдруг неожиданно слез с кровати.

Мой вздох облегчения, наверное, прозвучал слишком радостно, и оттого громко.

Бьёрн снова изменился в лице, и абсолютно точно не потому, что разделял со мной эту радость. Похоже, он расстроился.

Подхватив валяющуюся на полу рубаху, он исчез в уборной, довольно быстро вылетев из неё, словно ошпаренный.

Буркнув что-то вроде того, что ему срочно нужно выйти, муж покинул спальню, оставив меня в совершенно смешанных чувствах.

Ещё вчера мне казалось, ничего путного из нашего с ним брака не получится. Сегодня, своей попыткой доказать мне, что у нас не всё так уж и плохо, я решила, Бьерн дал нам шанс. А сейчас, когда, после того, что между нами произошло, он взял и убежал, я вообще не знала, что и думать.

Может, он обиделся на отсутствие у меня особого энтузиазма удовлетворить его мужские потребности?

Поёжившись, я подтянула к груди колени, укладывая на них подбородок, и уныло заметила стоящей на каминной полке деревянной красногрудке:

- Как же всё сложно!

****

Бьёрн вихрем промчался по спящему дому, испытывая лишь одно желание: поскорее вырваться куда-то на воздух, где его не преследовал бы сносящий голову запах Рейны. Её вкус всё ещё оставался на губах и языке, и звериная сущность оэна просто сходила с ума - бесилась, сминала контроль, творила что-то невообразимое.

Оэн не понимал, что происходит с его внутренним зверем. Почему его так плющит даже после установившейся связи? Ещё немного и он опять бы всё испортил.

Попытка затушить разгоревшийся в груди пожар страсти холодной водой, разожгла его ещё сильнее. Остывшая за ночь купель пахла Рейной. И стоило плеснуть из неё себе в лицо, как в голове поплыли видения гладких коленок жены, торчащих из-под воды: её мокрых плеч, которые хотелось целовать, зализывая оставленные там шрамы; и упругих округлостей груди, словно вылепленных под его ладони.

Бьёрну срочно нужно было на мороз, в снег, в прорубь, куда угодно - лишь бы подальше от эринейки, от того наваждения, в которое он проваливался, когда смотрел в её глаза. Темные, гибельные, колдовские. Выворачивающие ему душу одним только взглядом, пробирающимся под его толстую, непробиваемую шкуру, наращиваемую годами, и делающим его таким слабым.

Чувство, от которого он бежал и прятался столько лет, внезапно настигло Бьёрна и приложило с размаху так, что ни продышаться, ни сглотнуть.

Он выбежал через собственную мастерскую на задний двор, только на улице сообразив, что стоит на крыльце босой, одетый лишь в свободные брюки и наспех натянутую на выпуск рубаху, которая в данный момент предназначалась лишь для того, чтобы прикрыть колом торчащий в штанах срам.

-               Хранитель, - неожиданно прозвучало в утреннем сером воздухе, и из-за деревянной пристройки для хранения дров появилась фигура Харва, глядя на которого Бьёрн едва не выругался вслух. - Что-то случилось? - встревоженно двинулся навстречу ему парень.

Оэн скрипнул зубами. Да что ж так не везёт? Назад возвращаться нельзя. В зверя превращаться тоже. Лохматая скотина сразу же побежит к Рейне, и тогда - всё! Пиши пропало!

Надеясь, что эйтар слишком молод, и не успеет понять, за каким виххардовым потрохом Бьёрна на самом деле понесло на улицу в такую рань, оэн быстро прошмыгнул мимо него, и сердито буркнул:

-               Ничего не случилось! Я купаться иду.

Харв недоумённо умолк, наблюдая за тем, как оэн быстро перелезает через ограду, а затем растерянно его окликнул:

-               Хранитель, так ключи горячие в другой стороне!

Можно подумать Бьёрн этого не знал. Сейчас оэну Эдерхейда позарез нужна была ледяная полынья.