По ту сторону синих гор (СИ)

-               Кажется, я догадываюсь, что ты хочешь знать. Мне нравится делить с мужем одну постель и нравится всё то, что он со мной там делает. Скажу больше: я получаю от этого удовольствие. Но... это случилось не с первого раза. И даже не со второго, несмотря на то, что мой муж очень чуткий и нежный. Сначала я просто хотела, чтобы Волсу было хорошо, а потом как-то неожиданно хорошо стало и мне. Я считаю, когда каждый в паре стремится понять друг друга, у них всё получается.

Ранди умолкла. Между нами повисла неловкая тишина. И у неё, и у меня от смущения горели щёки .

-               Спасибо, - шепнула девушке я. - Ты мне очень помогла.

-               Обращайся, - стыдливо жуя губу, ответила она.

Я взглянула на девушку, и мы с ней, не сговариваясь, глупо захихикали, словно стали сообщницами какого-то заговора.

Открыв двери, я вышла на крыльцо, поймав лицом пронизывающий синий взгляд супруга, и сразу же нырнула в омут его эмоций.

Я ещё не научилась все их различать и понимать, но хорошо ощущала самые сильные. Муж тревожился и почему-то сердился.

Спустившись по лестнице, я кивком попрощалась с Волсом, и тихо обратилась к Бьёрну:

-               Извини. Я немного потерялась во времени.

Хмурая складка меж его бровей все же не разгладилась после моего пояснения. Он вздохнул, повернулся, и негромко приказал:

-               Пойдём домой.

Между нами возникло какое-то непонятное напряжение. Я молча проследовала за супругом вниз по улице, чувствуя себя неловко из-за чужих взглядов отовсюду.

На нас с Бьёрном глазели со всех близлежащих дворов, словно ждали, что безмятежность солнечного утра сейчас взорвётся, и они станут свидетелями чего-то необычного.

Рассеянно оглянувшись на следовавших за нами чуть поодаль Скъёльда и Харва, я придвинулась к Бьёрну ближе и спросила:

-               Ты сердишься на меня?

Муж чуть повернул голову к плечу, удивлённо вскинув густую бровь.

-               За что?

-               Из-за клятвы Волса данной мне.

Бьёрн устремил свой взгляд вперёд и спокойно изрёк:

-               Волс - благороден, честен и храбр. Заслужить доверие такого кайгена - большая честь. Поздравляю!

Теперь я вообще ничего не понимала.

-               И всё же ты на него сердишься, - растерянно пробормотала я, чувствуя в интонациях мужа нотки недовольства.

Кайген поджал губы, игнорируя мой вопросительный взгляд и вдруг резко выдохнул:

-               Он заставил тебя плакать.

В груди внезапно поселилось обезоруживающее тепло, поползло вниз, наполняя живот, и я, глотая поселившуюся в горле дрожь, шепнула:

-               Это были счастливые слёзы.

-               Я понял, - выдавил из себя Бьёрн, быстро шагая дальше.

Он выглядел большим, суровым и неприступным, но теперь я точно знала, что на самом деле супруг таким не был.

Мне почему-то вспомнились слова Ранди о том, что если пытаться понять друг друга, то всё в итоге будет хорошо.

Сделав стремительный рывок вперёд, я протянула руку и ухватилась ею за ладонь Бьёрна.

Он вздрогнул. Резко повернул голову.

Синие глаза, глядящие на меня в упор, потемнели.

-               Я за тобой не успеваю, - призналась, выдержав его немигающий взгляд.

Миг, превратившийся в бесконечность, мы просто смотрели друг на друга. Потом крепкие пальцы мужа осторожно сжали мою ладонь, и он пошёл дальше - спокойно примеряясь под мой шаг и не отпуская мою руку.

****

Все звуки вязли в биении собственного сердца, сейчас настроенного лишь на идущую рядом женщину. Честную до изумления, отважную до безрассудства и непонятную, как головоломка.

Нет, Бьёрн не сердился на Волса за данную жене клятву. Поступок эйтара он прекрасно понимал. Гораздо больше претензий у Хранителя было к самому себе. К тем чувствам, которые пробуждала в нем Рейна. Чувства, с которыми он сейчас плохо справлялся.

Теперь в груди жила постоянная тревога за жену. Стоило поймать какие-то отголоски её эмоций и у Бьёрна начинало зудеть в голове. Не случилось ли с ней чего-то? Не болит ли что? Не влезла ли в очередные неприятности?

У неё была ужасная привычка своими поступками выбивать у него почву из-под ног. Как сегодня утром, когда она вынимала стружку из его волос или сейчас, когда взяла за руку.

Бьёрн думал, что после сегодняшней ночи она и говорить с ним не захочет.

И это было дико и незнакомо, что от одного её простого касания у него перехватывало дыхание. Ведь это так немужественно и глупо! Страшно было чувствовать себя таким уязвимым перед ней. И всё же Бьёрн уже ни за что на свете не отказался бы от её прикосновений.

Он не мог объяснить, почему они словно что-то меняли в нём самом. Мир становился ярким, звуки насыщенными, а сердце лёгким. И дело было не в сатре. Не в желании плоти - оно только мешало насладиться моментом, заглушая своей остротой робкое чувство радости, возникшее от понимания того, что Рейна сейчас взяла его за руку вовсе не потому, что за ним не поспевала, а потому, что ей это нравилось.

Ни одна из предыдущих жён Бьёрна никогда не решилась бы на такое. Да и не принято было у кайгенов подобное проявление чувств на людях.