По ту сторону синих гор (СИ)

К завтрашнему утру весь Эдерхейд будет знать о том, что Свея увидела в спальне оэна. А значит и у Горда не будет оснований думать, что эринейка ещё не эль-манна Бьёрна.

Громкий смех и застольное веселье мгновенно прервалось, стоило Бьёрну появиться на глаза сородичей, придирчиво и с лукавыми усмешками разглядывающих его отнюдь нецеломудренный внешний вид.

Он ненавидел этот идиотский обычай кайгенов сразу из спальни молодой жены спускаться к гостям, чтобы объявить им о свершимся акте закрепления брака и новом статусе своей манны.

Делать это было приятно лишь раз, когда Бьёрн гордился тем, что первый у своей Алвы, а значит, у неё было право получить к статусу манны приставку «эль» и считаться единственной женой, которой он был бы верен до самой смерти и никогда б не смог уйти к другой.

Сейчас, когда Бьёрн проходил подобную процедуру в четвёртый раз, она казалась явной издёвкой не только над самой традицией, но и над оэном Эдерхейда, которого в Сивельгарде уже прозвали проклятым из-за постоянно мрущих жён.

Говорить в лицо Бьёрну никто подобного не решался. Но с каждой его новой погибшей эль-манной слухи обрастали новыми подробностями, бабы в страхе шептались по углам, а кайгены с неохотой показывали Хранителю своих взрослых дочерей, не желая им участи его предыдущих жён.

Бьёрн и сам стал бояться делать очередной выбор, начиная верить байке, что проклят собственной матерью. И только Горд всегда уверял племянника, что это чушь, поскольку, несмотря ни на что, мать любила его отца. И вот теперь дильфар уговорил Бьёрна на брак с эринейкой, мотивируя это обязанностью продолжить род, а заодно - развеять миф о проклятье.

Сделав дочь Эурезы заложницей клятвы, Горд обезопасил её от нападок оэнов всех долин. А после того как с её помощью удалось освободить от магии воды Ситайи, эринейка стала для всех неприкосновенна. И если мужчины это понимали и скрепя сердце принимали, то объяснить женщинам, почему теперь они должны считать своей ту, от чьей руки погибли их мужья, братья или сыновья, было невероятно трудно.

Бьёрн не мог их за это винить. Ему и себя уговорить не смотреть на жену как на врага поначалу было сложно. Умом он понимал, что как маг и воин она имела право защищаться, но сердцем... Сердце говорило, что женщина рождена для того, чтобы давать жизнь, а не забирать её.

В проклятой Эринее, видимо, считали иначе, раз учили сопливых девчонок воевать против сильных мужчин. В какую больную голову могло такое прийти? И как весь этот бред теперь вытрясти из мозгов его жены? Не воевать же с ней каждый день, раз жить всё равно придётся вместе?

В мрачном раздумье Бьёрн поднял на находящихся за столами мужчин взгляд и, обнаружив рядом с Иденом Горда и Альфхила, настороженно подобрался.

Напротив них, трапезничая и попивая шорк, на лавках сидели Орфрид, Хильгард и Берит, а чуть дальше - Торхи, Ингирд и...

За каким виххардовым проклятьем сюда припёрлись оэны почти всех долин? Что происходит?

Медленно и спокойно заняв почётное место во главе стола, Бьёрн молча стянул с блюда себе в тарелку горку блинов и вопросительно поднял бровь, глядя на Горда.

На внешне спокойном лице правителя невозможно было прочесть хоть какие- либо эмоции, и только Бьёрн видел, каким колючим на миг стал устремлённый на него взгляд дильфара и как нервно забилась у правителя кайгенов на виске синяя жилка.

Горд злился. Знать бы ещё почему.

-               Что скажешь нам, Бьёрн? - чуть наклонив голову, исподлобья взглянул на него Альфхил. - Лёд ломал или грязь топтал?

Интересно, конечно, было знать, с какой такой радости именно Альфхил решил присоединиться к ории, но ещё интересней Бьёрну было увидеть реакцию дильфара на свой ответ.

Запустив руку в кадушку с тростянкой, он сжал кулак, с чавкающим звуком раздавив сочные ягоды над своей тарелкой. Алый сок густо залил белый блин, и Бьёрн, с довольной ухмылкой свернув его, запустил себе в рот.

-               За здоровье эль-манны! - мгновенно поднялись с мест эйтары Бьёрна, испивая шорк до дна и швыряя об пол пустые кружки.

Со звоном и треском билась посуда, осыпая осколками комнату, эйтары кричали: «На счастье!», а Бьёрн с Гордом неотрывно смотрели друг другу в глаза.

Оэн Эдерхейда - с холодным торжеством, а дильфар Сивельгарда - почему-то с затаённой тревогой.

-               Не пожелаешь моей эль-манне здоровья и плодовитости, дядя? - усмехнулся Бьёрн, первым нарушив затянувшийся между ним и Гордом молчаливый поединок взглядов.

Дильфар поднялся, отсалютовав оэну кружкой и, осушив её до дна, резко разбил.

-               Я желаю тебе и твоей эль-манне счастья, Бьёрн, - спокойно произнёс Горд и уселся обратно на лавку.

-               А остальные? - Бьёрн обвёл насмешливым взглядом притихших оэнов. - Что же вы не спешите пожелать мне счастья? Разве не за этим сюда приехали?

-               Ты знаешь, зачем все здесь, - буркнул Орфрид .

Сидящий радом с Гордом Иден, напряжённо сжал кулаки, тревожно глядя на брата.