По ту сторону смерти

— Если б я захотела, то давно раздавила бы тебя как клопа, — проворчала Харпер, подбираясь к двери. Когда юнец попытался положить руку ей на плечо, ее передернуло от отвращения и она поспешно сбросила его ладонь. Сойдя на тротуар, она разгладила складки плаща и выпрямилась. Мальчишка увивался рядом. Хотел взять ее за локоть.

— Только посмей до меня дотронуться! — рявкнула Харпер. — Пальцы переломаю.

Он отскочил, состроив злобную гримасу, и махнул в сторону ворот.

— Вижу, вижу, — буркнула Харпер.

Повесив сумку на плечо, она двинулась вперед, что-то бессвязно бормоча себе под нос. При ее приближении ворота, словно по волшебству, медленно распахнулись.

Стиснув зубы и затаив дыхание, Харпер вступила в узкий проход. В просвете между ветвей платана она увидела западное крыльцо церкви Темпла. Теперь она поняла, где находится. У входа во «Внутренний Темпл»[44]. Следом за ней вошел мальчишка-разносчик. Ворота с глухим скрежетом захлопнулись у них за спиной.

Впереди простирался узкий, полого уходящий вниз темный коридор. Пахло плесенью.

Харпер замерла в нерешительности. Откашлялась. Осмотрелась. Презрительно хмыкнула. Но это была лишь бравада — вдруг за ней наблюдают. Если в такси она таяла от страха, то теперь от нее осталось одно мокрое место. Наконец, собрав последние крохи самообладания, Харпер шагнула в неизвестность.

Ветер завывал, стиснутый в узком проходе, словно предупреждая о подстерегавшей ее опасности. «То, что надо», — размышляла Харпер. Именно так представляла она эту сцену. Вобрав голову в плечи и мрачно потупив взор, Харпер упрямо шагала вперед, чеканя шаг и с яростью вонзая трость в булыжную мостовую.

Подняв голову, она явственно различила за деревьями очертания церкви Темпла.

Тамплиеры, или рыцари Храма, — стражи Иерусалима после того, как крестоносцы, захватив город, вырезали язычников и установили в нем власть воинства Христова, хранители, если верить легенде, Святого Грааля; предтечи тевтонцев и госпитальеров; солдаты, банкиры, политики, в конце концов превратившиеся в касту изгоев; обвиненные в сатанинской ереси; претерпевшие гонения и пытки; закончившие жизнь на кострах, — они построили эту церковь в 1185 году, приблизительно шестьдесят пять лет спустя после образования Ордена. Прообразом послужил храм Гроба Господня в Иерусалиме. Церковь Темпла была одной из пяти сохранившихся в Англии ротонд. Оказавшись в тени мрачной, с зазубренным навершием стены, Харпер почувствовала себя крохотной и ничтожной.

Ветер выл, навевая тоску, порождая то приглушенный шепот, то сдавленный стон в голых ветвях деревьев. А под цоколем круглой церковной башни таинственным светом мерцали древние гробницы. Глазам Харпер открылся западный придел — каменные ступени, закрытые двери, едва различимые в глубокой нише. И эта глубина вызывала странное ощущение — словно незримый, но могучий поток увлекал ее внутрь. Она еще раз с досадой подумала, что пришла сюда не по собственной воле, что не в силах противостоять неумолимому Року и что все происходящее было давным-давно предрешено и неизбежно.

С замиранием сердца, но без всякого удивления, она услышала глухой удар, словно там, в глубине, кто-то рухнул замертво, и вслед за этим массивная дверь стала открываться.

Харпер остановилась у арки. Расправила плечи, собираясь с духом. Наконец дверь открылась, и ее взору предстало внутреннее убранство церкви — если только можно назвать убранством кромешный, непроглядный мрак.

— Ты всегда любила театральные эффекты, — сквозь зубы пробормотала Харпер.

Стукнув тростью по каменному полу, она вступила под арку. На мгновение замешкалась — и вступила внутрь, устремив невидящий взгляд в темноту.

В тот же миг дверь за ней закрылась, где-то под сводами прокатилось гулкое эхо. Тьма была абсолютной. Она буквально обволакивала Харпер, которая теперь могла полагаться лишь на обоняние и слух. Харпер ощущала сырую и затхлую атмосферу храма. Откуда-то потянуло жарким зловонием — что это было? — словно ей в спину дышала смерть. Он был рядом, кружа вокруг, точно хищник. От страха Харпер пробрала крупная дрожь. Ее так и подмывало крикнуть в темноту: «Это подло! Ты ведешь себя недостойно!» Но она не закричала. Нет, она не доставит ему такого удовольствия! К тому же вся эта чушь была как раз в его духе.

— Знаешь, ты похожа на тихоокеанского лосося, — раздался у нее за спиной приглушенный голос.

У Харпер перехватило дыхание.

— Кажется, я рассказывал тебе о тихоокеанском лососе. Я всегда серьезно относился к твоему образованию. — Он двигался вдоль стены, и его голос постоянно перемещался. — В самом деле, удивительное существо — лосось. Повинуясь инстинкту, он покидает океанские воды и заходит в реки. Повинуясь инстинкту, поднимается на сотни миль, преодолевая отливы и пороги. Поднимается туда, где появился на свет, мечет икру — и погибает.

Голос смолк. Харпер машинально продолжала поворачиваться на месте, пытаясь уловить, откуда он исходит. Но это была игра. Когда он заговорил снова, голос опять раздался у нее за спиной.