По ту сторону свободы и достоинства

Трудно принять такое изменение исключительно на интеллектуальных основаниях и почти невозможно принять последствия. Реакция традиционалистов обычно описывается в рамках чувств. Одно из них, к которому апеллируют фрейдисты, объясняя сопротивление психоанализу, – это «уязвленное тщеславие». Сам Фрейд, по словам Эрнеста Джонса[87], изложил «три тяжелых удара, которые нарциссизм или самолюбие человечества получило от рук науки. Первый был космологическим и нанесен Коперником; второй – биологическим и нанесен Дарвином; третий – психологическим и нанесен Фрейдом». (Удар нанесен вере в то, что нечто в центре человека знает все происходящее вокруг и инструмент под названием «сила воли» управляет остальной частью личности и контролирует ее.)

Но каковы признаки или симптомы уязвленного тщеславия и как их объяснить? Что люди делают с такой научной картиной человека? Называют ее неправильной, унизительной и опасной, возражают против нее и обрушиваются на тех, кто ее предлагает или защищает. Они делают это не из уязвленного тщеславия, а потому, что научная формулировка разрушает привычные подкрепления. Если человек больше не может получать похвалу или восхищение за то, что делает, он теряет достоинство или ценность, и поведение, ранее подкрепленное похвалой или восхищением, исчезает. Подобное угасание часто приводит к агрессивному ответу.

Другой эффект научной картины описывается как потеря веры или воли, как чувство сомнения или бессилия или как уныние, депрессия или подавленность. Говорят, человек чувствует, что ничего не может сделать со своей судьбой. Его чувство – это ослабление прежних реакций, больше не подкрепляемых. Люди действительно «бессильны», когда давно устоявшиеся вербальные репертуары оказываются бесполезными. Например, один историк жаловался: если поступки людей «отбросить как простой продукт материальной и психологической обусловленности», то и писать не о чем; «изменения хотя бы частично должны быть результатом сознательной умственной деятельности».

Еще одним эффектом является своего рода ностальгия. Старые репертуары прорываются наружу, поскольку улавливается и преувеличивается сходство между настоящим и прошлым. Старые времена называют «старыми добрыми», поскольку признавалось достоинство, присущее человеку, и важность духовных ценностей. Такие фрагменты устаревшего поведения имеют тенденцию к «тоске», то есть имеют признаки все менее успешного поведения.

Эти реакции на научную модель человека, безусловно, прискорбны. Они подавляют людей доброй воли, и каждый, кто заботится о будущем своей культуры, сделает все возможное, чтобы исправить их. Никакая теория не меняет того, относительно чего является теорией. Ничего не меняется от того, что на него смотрят, о нем говорят или по-новому его анализируют. Китс попенял Ньютону[88] за анализ радуги, но радуга осталась такой же прекрасной, как и прежде, а для многих стала еще прекраснее. Человек изменился не потому, что мы смотрим на него, говорим о нем и анализируем его с научной точки зрения. Достижения человека в науке, управлении, религии, искусстве и литературе остаются такими же, какими были всегда, и ими можно восхищаться, как восхищаются морским штормом, осенней листвой или горной вершиной, совершенно независимо от их происхождения и вне научного анализа. Меняется наша возможность что-то сделать с предметом теории. Анализ Ньютона света в радуге стал шагом в направлении лазера.

Традиционное представление о человеке лестно, оно дает подкрепляющие привилегии. Поэтому его легко защищать, а изменить трудно. Оно разработано, чтобы создать личность как инструмент противодействия контролю, и это эффективно, но ограничило дальнейший прогресс. Мы видели, как литература свободы и достоинства, с ее вниманием к автономному человеку, увековечила применение наказания и потворствовала использованию лишь слабых некарательных методов. Нетрудно продемонстрировать связь между неограниченным правом индивида стремиться к счастью и катастрофами, которыми грозит бесконтрольное размножение, истощающее ресурсы и загрязняющее окружающую среду безудержное благоденствие и неизбежность ядерной войны.