По ту сторону Тьмы. Между Здесь и Там... (СИ)

Хардинг вдруг повысил голос, неожиданно прервав свой странный и явно не во всех местах полностью правдивый рассказ, в который уже раз посмотрев на циферблат своих часов, чтобы сверится со временем и с заранее проработанным им планом действий. Видимо, этот тоже он давным-давно вынашивал в своей извращённой, но при этом, как это не печально признавать, всё же гениальной голове.

И снова Кен попытался сконцентрировать всё своё внимание на внутреннем состоянии своего тела, чтобы напрячься и пошевелить хотя бы рукой. Только у него опять ни черта не получилось. Разве что затрясло мелким тремором, а на лбу проступила новая порция ледяного пота.

— Принеси мне, пожалуйста, мой саквояж. Спасибо. — после чего, не дожидаясь, когда санитар к ним подойдёт, Хардинг продолжил, как ни в чём ни бывало с прерванного им места. — В общем, как ты уже должно быть догадался, я решил её себе забрать. Как сейчас забираю тебя. Не то, чтобы выкрасть или похитить, ведь я не собирался её прятать от всего мира, как и скрывать её местонахождение от кого бы то ни было, просто… Скажем так, захотел взять её под свою профессиональную опеку. И, кстати, меня тогда опять вызвали по моему личному телефону и это снова оказались её подружки. Тогда у неё случился настоящий припадок. Правда, забрал я её чуть попозже. После того, как она пришла в себя и более-менее очухалась. Мне хотелось, чтобы она находилась на тот момент в здравом уме и трезвой памяти. Чтобы она понимала всё-всё-всё, что я с нею делаю и как это делаю. Точно так же, как это понимаешь сейчас ты, Кен.

Все внутренности Вударда, в том числе и то место, где должно было находиться сердце, но почему-то, как казалось тогда Кеннету, не билось, буквально заиндевели изнутри, словно их накрыло кубиками или даже слитками льда. Он и так догадывался, зачем Хардинг всё это делал, но лучше бы Ник молчал. Лучше бы совершал своё изощрённое преступление, как и положено, в полной тишине, подобно хирургу-психопату, который собирался вскрыть череп своей пойманной в ловушку жертве без вспомогательных инструментов и даже без местного наркоза.

Кен не то что увидел, а, скорее, прочувствовал, как мимо него прошёл санитар Аарон, поскольку захотел ненадолго закрыть глаза. Будто это могло хоть как-то приглушить голос Хардинга и весь творящийся вокруг Армагеддон. Но, вместо желаемого послабления, чувства Вударда, казалось, ещё больше обострились, и он мог поклясться, что не просто ощутил скользнувшую мимо него опасную тень темнокожего громилы, но и даже увидел её объёмный силуэт внутренним взором (или каким-то другим особенным, но всё равно внутренним). Как и очень даже осязаемый образ того второго Хардинга с раскрашенной красной помадой безумной улыбкой Джокера.

— Благодарю, Аарон. — Николас ещё раз поблагодарил одного из своих преданных соучастников вроде бы и вежливым, но при этом абсолютно бесчувственным голосом безупречного диктора, которым точно также рассказывал Кеннету совершенно чудовищные вещи из своего не такого уж и давнего прошлого. — И, возвращаясь снова к нашей душераздирающей истории… Как ты, должно быть уже понял, Кен, мне не составило особого труда забрать Бриджит в свою клинику. От слова совсем. Может кто-то там поначалу и пытался выяснить истинные причины её заключения в данное место для принудительного лечения, но поверь, такие вещи не имеют ни продолжения, ни хорошего финала с так называемым хэппи-эндом. Они обрываются очень скоро и о человеке просто забывают. Даже спешат поскорее вычеркнуть его из всех семейных архивов и фотоальбомов (достаточно только вспомнить одну из младших сестёр Джона Кеннеди, как и двух кузин небезызвестной всем Елизаветы второй, заблаговременно объявленных мёртвыми). Так что с Бриджит произошло именно это. За неё вообще никто не боролся. Никто и никак. От неё отвернулись все близкие и родные. По одному лишь щелчку пальцев. Ведь, наверное, куда приемлемей иметь в семье бывшего заключённого, даже прилежного отсидевшего свой заслуженный срок убийцу, но никак не душевно больного психа. Ведь психи это уже вообще не люди, тем более те, кто живёт в своём обособленном мирке и не спешит возвращаться в наш. Поскольку, и, как правило, это попросту невозможно. Особенно с применением тех методов так называемого лечения, с помощью которого их пытаются вроде как вернуть.

В голосе Хардинга послышались ироничные нотки лёгкого веселья.

Кен в тот момент не понял, как снова открыл глаза. Хотя и это было вроде как объяснимо. Он же совершенно не мог контролировать своё тело и поэтому не всегда поспевал даже за собственными мыслями, неважно по какому поводу. Казалось, всё, что сейчас с ним происходило, больше напоминало кошмарный сон, где тоже ни на что невозможно было влиять, как и предугадывать. А проснуться, так и подавно.