По ту сторону Тьмы. Между Здесь и Там... (СИ)

Всё, что с ним происходило до сегодняшнего пробуждения, начиная с того момента, как он очнулся в процедурном кабинете Хардинга в присутствии самого Хардинга глубокой ночью, и заканчивая полной отключкой после последнего запомнившегося укола, — ничего после этого в памяти Кена так и не отложилось. Снилось ли ему что-нибудь вообще, или может его опять выбросило в какое-то другое место? — наверное, он этого уже никогда не узнает. Правда, когда пребываешь в подобном состоянии, узнавать что-либо или просто что-то вспоминать, на это не то что не было ни сил, ни соответствующих желаний, но и тех же мыслительных импульсов. Вроде бы ты есть и даже знаешь кто ты, но… Чтобы удержать в голове хоть какую-то конкретную мысль, для этого приходилось постоянно напрягаться, как при фокусировке взгляда и совершенно незначительных телодвижений.

К слову, он даже не заметил, когда именно вернулась Изабель, подкатив к тому месту, где Кен тогда сидел, тележку-этажерку с парочкой мисок, тарелок и высокого пластикового стакана. До того момента его то и дело расплывающийся взор обшаривал решётчатые экраны больших окон немаленького эркера явно незнакомого ему помещения и явно с высокими потолками. Хотя в самом окружающем пространстве он продолжал теряться, как и в большинстве ощущениях. Словно данное пространство, как и испытываемые ощущения, то куда-то выпадали, то возвращались на прежнее место, то просто растворялись в памяти или, точнее, в слепой зоне.

С мыслями и того было в разы хуже. Они то и дело перескакивали с места на место, как те блохи. Причём не всегда было можно уследить, куда именно улетела та или иная мелькнувшая в голове мыслительная точка.

Не переживай, Кен. Что надо, ты обязательно запомнишь. Сейчас для тебя главное — набраться сил. И начинать потихоньку оценивать обстановку.

— Ну что, мистер Вудард. Вы готовы к завтраку? — сестра мило улыбалась. А, когда усаживалась на придвинутое поближе к Кену стул-кресло, в её неглубоком треугольном «вырезе» белого халатика под шеей заметно сверкнула цепочка с золотым распятием.

Какое-то у Хардинга нездоровое пристрастие к дамочкам с латинской кровью — вновь мелькнула в голове Кеннета очередная неусидчивая «блоха».

Мексиканки служанки в его доме (и не только служанки, но и водитель). Моника Фалкони в качестве секс-жертвы. Теперь вот медсёстры-сиделки в его дорогущей частной клинике закрытого типа. Что-то Мия в этот пёстрый рой черноглазых бабочек совершенно не вписывается. Хотя… Какое это вообще могло иметь значение на данный момент? Скорее, куда интереснее узнать, набирал ли Хардинг в свой штат работников определённый контингент только по внешним признакам? Или же они обязательно должны были быть, как эта Изабель, немножко набожными?

— Вы только не переживайте. Как только действие лекарств закончится, и вы попадёте на приём к доктору Хардингу, он сразу же назначит вам дальнейший курс лечения, отвечающий вашим медицинским показателям. После чего, думаю, вы сумеете дальше уже самостоятельно и принимать пищу, и ходить в туалет.

Самостоятельно ходить в туалет? Как мило. Они ведь не успели ему за эту ночь ввести мочевой катетер? Потому что он пока ничего такого не чувствует. Впрочем, как и не помнит, когда в последний раз ходил отлить. Ведь он по любому со вчерашнего вечера уже никуда самостоятельно не ходил на своих двоих. Лишь бы и вовсе не успеть разучиться этого делать в этом треклятом бедламе.

— Кормят у нас хорошо. — Изабель продолжала непринуждённо щебетать, правда, таким нарочито менторским тоном, будто перед ней сидел не здоровенный мужик свыше шести футов роста и весом, куда далеко за двести двадцать фунтов*, а, как минимум, умственно отсталый подросток лет четырнадцати. — Но, похоже, на кухне ещё не получили на ваш счёт нужных распоряжений. Вам определённо требуется двойная порция…

Ну, хотя бы с наблюдательностью у неё всё в порядке. Да, и, судя по её прочим профессиональным качествам, с остальным тоже. Сиделкой она здесь уж точно работала далеко не первую неделю. Вон как ладно справляется с ложкой и кашей, зачерпнув на пробу небольшую порцию овсянки явно со сливочным маслом, чтобы примерится ко рту Вударда и проверить, как пойдёт их самое первое свидание за совместным и почти интимным завтраком. По крайней мере, она определённо вторая женщина в мире (после матери Кена), кто вот так вот без балды не побоялась покормить его с ложечки.

— Откройте рот, мистер Вудард. Вам должно понравиться.

Прозвучало как-то двусмысленно, но Кеннет не стал особо сопротивляться, так как ему и самому было интересно, сумеет ли он справиться со столь непосильной для него сейчас задачей. Поскольку просидеть полдня под капельницей до самого обеда его совершенно не тянуло.